Серое братство

Ехали мы недолго, к моему неудовольствию. Я, признаться, надеялся на бесконечное путешествие, но все когда-нибудь кончается. Сквозь единственное зарешеченное оконце, прикрытое, к тому же, плотной шторой, доносился неясный гул голосов. Наверняка, большое сборище зевак.

Карета остановилась, стражники цепко схватили меня за руки и выпихнули прямо на землю, где уже другие бравые ребята поддержали будущего мертвеца, чтобы он совсем не упал от страха. Боятся — значит, уважают! Я огляделся. Мы находились на большой площади, окруженной со всех сторон двухэтажными, а где и в три этажа домами. Слева находилось какое-то круглое здание с тонким позолоченным шпилем на остроконечной крыше, вознесшимся в прозрачную синеву неба. Напоминает церковь. Такие я видел в Ламберге.

В воздухе кружились вороны, орущие во всю глотку, а на земле такое же ненасытное воронье в человеческом обличии жадно ждут крови, которая прольется им под ноги. Как все одинаково! Хлеба и зрелищ просят все, кто не понимает истинности происходящего. Животная радость от того, что голову отсекают другому!

Вот и эшафот. Большая плаха на деревянном помосте. Возле нее крутится широкоплечий палач с огромным топором. Я истерично подумал, что в масле, пожалуй, было бы помирать не в пример труднее. Только бы этот мужик сделал свое дело быстро.

Меня завели на помост, связали руки. Палач рванул ворот рубахи, обнажая шею. Потом ударил носком сапога под колени, чтобы я рухнул на пол. Прижатый крепкой рукой к чурбаку, тошнотворно пахнущему застарелой чужой кровью, скосил глаза. Главное — не пропустить взмах. Резко откатиться в сторону, прыгнуть на стражу, головой в живот… Плевать, пусть смерть придет в честном бою, а не на скотобойне! Ах, где же старина Поэт? Уж более не расскажет он мне свои истории, не прочитает бессмертные вирши ушедших эпох. Почему я не ушел с Шипом, а бросился в авантюру, которая и привела меня к такому печальному концу? Что мне за дело до проклятого Братства?

А вот и Григ. Он все такой же бледный, но держится хорошо, не в пример мне. Что-то он странно выглядит. Развернув грамоту, он громко начал читать приговор. Но тут что-то случилось, и его речь мгновенно иссякла.

По толпе, плотно сомкнувшейся вокруг эшафота, пронесся какой-то ураган. Все пришли в движение, образовывая проход, по которому стремительно шли гвардейцы в черно-желтых мундирах. Они оттесняли зевак в сторону остриями пик. А за ними по освободившемуся проходу шла Лация.

— Высшая милость! Высшая милость! — зашелестело в воздухе.

Ого! Становится интересно!

Королева сама была в гвардейском костюме, так славно подчеркивающим ее фигуру. Ее волосы лежали в аккуратной прическе. Она широким жестом заставляла людей расступаться, стремительно приближаясь к эшафоту. Я же глядел в ее глаза. Вы бы видели их сейчас! В них светилась радость, торжество, потрясение, тысячи мелких оттенков чувств, отчего мое сердце бешено заколотилось, а горло сжали спазмы. Я поднялся на дрожащих ногах и бесцеремонно оттолкнул застывшего палача в сторону. Негоже показывать свою слабость.

Лация чуть ли не бегом поднялась на помост, собираясь броситься ко мне, но я незаметно покачал головой, показывая ей невозможность и абсурдность такого поступка. Королева поняла. Срывающимся от волнения голосом она крикнула поверх голов толпы:

— Объявляю Высшую Королевскую Милость человеку, стоящему возле меня!

— Имя! — заревела площадь.

— Оно будет возвещено через несколько дней, когда будут улажены все формальности! — отрезала Лация, и народ не стал возражать, медленно расходясь в разные стороны. Не очень-то они и огорчились, лишившись зрелища. А я уже заклеймил их в кровожадности. Григ уныло опустил голову. Честный служака не понимал, почему из врага я немедленно превратился в героя. Я подмигнул ему, на что советник распахнул от удивления глаза.

— Освободить! — властно приказала Лация, и гвардейцы засуетились вокруг меня, срывая с рук веревки. Молодец, девочка! Есть что-то в ее настойчивости спасти меня!

Через мгновение я стоял со свободными руками, потирая запястья. И широко вдыхал пыль площади полной грудью.

— Ты свободен! — глаза королевы искрились улыбкой. — Мы сейчас же едем во дворец.

— Прекрасно выглядишь, — пробормотал я невпопад, чувствуя, что сморозил глупость.

— Комплименты будешь дарить позже. Едем же, счастливец!

****

Я, наверное, был в глубокой задумчивости, ошалевший от неожиданного спасения. Лация удивленно смотрела на меня, но ничего не говорила. Первое время мы так молча и тряслись в ее просторной карете, не в пример той, черной. Но у королевы, наконец, лопнуло терпение.

— У тебя такой вид, словно ты потерял любимую игрушку, — с едва уловимой обидой произнесла она. — Я, конечно, понимаю тебя. Нелегко пережить второе рождение, чувствуя, насколько близко дыхание смерти…

— Это сказал Гладис, — очнулся я.

— Кто? — не поняла моего бормотания Лация.

— Стихотворец из Фобера, — пояснил я. — Он сочинял трактаты о сущности всего живого на земле, о смысле бытия и прочую ерунду. Я категорически против его высказываний о предначертанности…