Серпомъ по недостаткамъ

Поль предложение принял — хотя я в этом практически и не сомневался: понятие "банковской тайны" по крайней мере в городе было незнакомо (о сумме его долга я вообще случайно в банке услышал), а то, что Барро пятидесятитысячный кредит отдать будет не в состоянии, было понятно всем: основной продукцией завода теперь были все же не котлы, а болты для рельсов, ну а когда заместителем начальника станции становится зять второго в стране производителя рельсов…

Хотя не совсем, в общем-то и зять: Елена Андреевна была что-то вроде двоюродной племянницы того самого Белосельского-Белозерского, но и такого родства хвалило, чтобы рельсы на дорогу шли не с соседнего французского завода, а с далекого Урала. Ну а чтобы хоть как-то компенсировать (для акционеров, по крайней мере "внешне"), удорожание рельсов, болты к ним заказали подешевле, на новой французском заводе. Понятно, что у Барро в такой игре шансов на выигрыш не было. А у меня как раз нужная сумма на счету поднакопилась, и сделку мы оформили в тот же день, двадцатого января.

Своя литейка убирала огромное количество проблем, и главное — позволяла мне самому планировать производство моторов (на французском заводе литье было паршивого качества, а в железнодорожной мастерской литейка вообще запускалась один-два раза в месяц). Правда и завод Барро высоким качеством литься не "страдал", мой первый заказ на полсотни цилиндров рабочие сделали, отправив на переплавку больше сотни полностью бракованных, да и мне пришлось просто выкинуть пару десятков со скрытыми дефектами. Так что сейчас большой заказ на отливку цилиндров и головок я разместил в Нижнем, у купца, торгующего каслинским литьем. В результате заготовки цилиндра с головкой выходили мне почти в десять рублей, но на местных чугунолитейках я тратил даже больше из-за огромного процента брака. Однако у Поля не было денег, чтобы нанять более умелых литейщиков, а у меня были и деньги, и желание эти проделать.

Поэтому Вася Никаноров уже вечером двадцатого отправился в Касли, формально — как "представитель заказчика" с просьбой ускорить поставку, а фактически — с задачей сманить тамошних специалистов. С задачей он справился очень легко — оказалось, что уральские мастера тридцать рублей в месяц рассматривали как величайшее счастье, а уж подмастерья… На предложенные Васей пятьдесят рублей клюнули сразу трое, и в середине февраля я получил уже собственные изделия. Вот только понять бы, как их выгодно пристроить в условиях этого самого кризиса…

Глава 12

Федор Иванович Чернов никогда не читал романов Булгакова. По той простой причине, что Михаил Афанасьевич не успел их еще написать, поскольку едва только буквы выучил. Но мысли, крутившиеся в его голове во время часовой поездки за город, были вполне булгаковские.

— Вот свезло, так свезло — размышлял Федор Иванович, — и ведь в голову не могло придти, что небольшой заказ от местного судовладельца так круто — и, главное, приятно — изменить жизнь провинциального техника-строителя.

Вообще-то жизнь техников — вовсе не сахар с патокой. И, если уж совсем быть честным, и не сахар даже без патоки. В особенности для молодого "архитектора", без имени. Впрочем что — имя? Купцы, чьи заказы могут принести хоть какой-то доход, выделываются друг перед другом, норовя разместить заказ в какой-нибудь французской архитектурной мастерской. Плевать, что для Царицына французский проект столь же пригоден как шалаш из пальмовых листьев для Сибири, главное, чтобы иностранный был.

Повезло, когда молодой совсем судовладелец, Саша Ионов, с которым еще в гимназию вместе бегали, заказал проект нового дома. На новый пароход потратился, вот и заказал проект подешевле. Двести рублей за три месяца работы — деньги невелики, но все же заработок: обычно на строительстве домов для мещан и таким деньгам радуешься, разве что при этом и за стройкой следишь — а тут, кроме рисования, ничего и не требовалось. Строить-то Саша собирался года через два.

Зато приятель его этот дом строить взялся уже в конце апреля. Странно строил, необычно — но быстро. И — удобно. А когда оказалось, что от исходного проекта в доме вообще мало что осталось, совсем было Федор Иванович решил сменить профессию, считая себя к ней более не годным. Да не случилось — приятель этот его же, Федора Чернова, к себе в партнеры позвал. Да, работы теперь стало невпроворот — но и денег появилось много. Все теперь хотят дворцы по цене плохонького домишки получить, вон уж и на другой год заказов набрали за три дюжины. И сейчас Федор Иванович Чернов снова ехал в поместье своего партнера — узнать, брать ли еще на будущий год шесть больших заказов. Самому-то боязно столько работы набирать — а вдруг не справимся?

Мутновато-полупрозрачный кусок какой-то дряни Камилла бухнула мне на стол в конце января девятисотого года. После чего села на кресло с другой стороны стола и, хитро прищурясь, стала меня молча разглядывать. Не дождавшись ожидаемой реакции, она порылась в сумке и выложила рядом кусок чего-то желтовато-молочного.