Сервантес. Четвертое изд.

На родине Лорки, в Гранаде, уже взметнулось пламя костра. Оно безжалостно сжирает его книги. И строки, в которых дышит, радуется, печалится Испания — жизнелюбивая и отзывчивая, простодушная и дерзновенная, — обращены в кучку пепла. Но голос Лорки подхватывают сотни, тысячи сильных голосов. Молодая Испанская республика вступила в открытую схватку с фашизмом. Среди тех великих имен, которые республиканцы написали на своих знаменах, было и имя Сервантеса.

А за два года до того немецкий писатель Бруно Франк выпустил биографию Сервантеса. В том же году ее напечатали по-испански.

Писатель с широкими либеральными взглядами, мечтавший в догитлеровской Германии прожить свободным художником, воспринял фашистский переворот как космическую катастрофу, как кровавый потоп, как сотрясение всех основ. Он решительно становится в ряды воинствующих антифашистов И пишет своего «Сервантеса».

Роман вышел в Амстердаме, когда Бруно Франк уже находился в эмиграции, а на его сочинения в нацистской Германии был наложен запрет.

Мрачная эпоха Филиппа II — эпоха исступленного фанатизма, сожжения инакомыслящих, не пожелавших подчинить свой разум догме, подозрение, возведенное в принцип, — как это похоже на то, что фашизм уготовил человечеству! Настолько похоже, что отрывок из главы «Испытание крови» немецкие антифашисты включили в сборник, издававшийся подпольно.

Но главное было не в прямых аналогиях. В эти дни, когда фашизм грозил стереть культуру, созданную поколениями, а человека обратить в бездумного робота, писателю-антифашисту представлялось важным и нужным на примере другой исторической эпохи показать, что нет таких огней и нет таких мук, которые были бы способны истребить, в человеке человеческое.

Сервантес — писатель Возрождения, человек трудной судьбы — мог подтвердить эту мысль и своей жизнью и своим творчеством.

Биографические сведения о Сервантесе не слишком обширны. Но фактов все-таки достаточно для того, чтоб составить каркас биографии. Остальное восполняет «Дон Кихот». Эту дорогу указал сам Сервантес, когда написал: «Для меня одного родился Дон Кихот, а я родился для него…»

Бруно Франк проводит героя через круг тяжелейших мытарств. Цепь злоключений — и все ближе и ближе нижняя ступенька общественной лестницы. В Испании Филиппа II эти злоключения типичны для честного разоренного идальго, типичны при всей своей необычной трагичности. Море народных бед, скупо и выразительно нарисованное Бруно Франком, служит тому доказательством.

Путь Сервантеса — это путь тысяч. Но только один из тысяч рождается великим поэтом. Как чувствительное зеркало он воспринимает все, что видит вокруг. В свою душу вбирает душу своего народа, заряжается его стойкостью. И в один прекрасный день, когда, кажется, вся отлично налаженная машина угнетения наваливается на него всею своей тяжестью, в нем прорывается давно сдерживаемое…

«Родник прорвался и выбился на свободу… Все, что он видел и слышал за тридцать лет блужданий, теперь обрело свой час».

Все, что он свято сохранил в себе незапятнанным, — те идеалы, которые окрепли в нем за эти годы жизни среди простых людей, теперь искали форму, в которую могли бы вылиться.

Эти идеалы Бруно Франк называет одним «простым, всераскрывающим и волшебным словом».

Добрый — в этом он видит разгадку души и «Дон Кихота» и самого Сервантеса. И здесь не так много субъективного, как это могло бы показаться на первый взгляд. Другой биограф Сервантеса скажет в своей монографии: у Сервантеса самая разительная черта — доброта; доброта, доведенная до совершенства, до полной веры в неистребимость добра. И все-таки нет сомнения, что Бруно Франк вкладывал в это понятие более глубокий смысл.

В книге Бруно Франка сильно ощутима символика. Не Филипп II и Сервантес, а два мира, два мировоззрения столкнулись на перекрестке двух исторических эпох. И злу старого, обреченного, безжизненного мира, которое Бруно Франк с такой трагической силой воплотил в образе Филиппа II, он противопоставил Добро, писателя-гуманиста. Писателя, который воспринял и развил традицию народной литературы — борьбу за человека, протест против социальной несправедливости.

В свое время Бруно Франка упрекали за некоторую отвлеченность положительного идеала. Находили, что тема одиночества, звучащая так сильно в романе, отражает принципиальную позицию писателя, еще не нашедшего верный путь в борьбе.

Но и при всем том роман оказался сильным оружием в руках антифашистов. Он прозвучал как призыв к стойкости, мужеству, верности лучшим традициям прошлого.

Книга, написанная Бруно Франком, — наиболее удачная художественная биография Сервантеса. И она почти везде точна. Придирчивый критик нашел бы здесь лишь несколько мелких неточностей.

Бруно Франк окончил свою книгу рождением первой части «Дон Кихота». Но только много месяцев спустя «Дон Кихот», наконец, увидит свет, и только через десять лет после выхода первой части появится вторая часть — та самая, где, говоря словами Бруно Франка, «выступит» из книги Сервантеса, «истина, снявшая маску, понятная каждому».