Сервантес. Четвертое изд.

К поэме Лопе де Вега «Святой Исидор» приложен список, двухсот семидесяти семи авторов. Предполагается, что все эти сочинения послужили источником его труда. Об этом Сервантес писать не станет. Это известно всем. Но несколько шпилек он подпустит и Лопе — не здесь, не в «Прологе», а дальше — в пародийно-полемических стихах. Их он и поместит в начале книги, вместо принятых сонетов.

А все свои раздумья в «Прологе», пожалуй, изложит в форме разговора с другом. Так это будет выразительнее. И, чтобы не оставалось уж никаких сомнений, выскажется сам в открытую: да, он хочет, чтоб его создание предстало без ложных украшений, в нагом виде…

Итак, книга, можно считать, завершена. Но теперь-то и начинается самое сложное. Где и как ее напечатать и где взять средства? Ответ один, и не им придуман: надо искать покровителя.

Мы никогда не узнаем, что привело. Сервантеса именно к герцогу Бехарскому. Известно, что герцог был богат. Не менее известно, что был он туп и к поэтам относился с презрительным высокомерием. Едва ли Сервантесу, как его славному герою, постоялый двор вдруг показался очарованным замком, когда он писал герцогу:

«Я направляю ее [книгу] Вашему Превосходительству, потому что Вы не покровительствуете вещам, написанным в угоду толпе».

Скорее всего, тут был некоторый расчет. Но, как и все подобные попытки Сервантеса, эта тоже окончилась неудачей. Он положительно мало продвинулся в искусстве льстить.

Рассказывают, что и герцог остался верен себе. Он отказался от предложенной ему чести и лишь согласился, чтобы автор прочел свой опус его гостям.

Однако на этот раз случай помог, — не зря Сервантес все-таки всегда в душе верил в него. Успех первого чтения был столь необычен, что Сервантес главу за главой прочел всю книгу. И герцог снизошел до просьбы сочинителя.

Уже получена привилегия на издание книги. Уже роман лежит на мадридских книжных прилавках. Шел январь 1605 года.

Издатель, видимо, не очень-то рассчитывал на успех. Книгу он напечатал на бумаге далеко не высокого качества. Шрифт был сбит. А опечаток — опечаток полным-полно.

Но и в этом рубище книга оказалась прекрасной.

Взрыв хохота встретил три фигуры, нарисованные Сервантесом. В одном только 1605 году «Дон Кихот» был издан пять раз. Это был успех.

Вслед за выходом первой части «Дон Кихота» наши сведения о Сервантесе прерываются. Но мы знаем, что Жар-птица, как ей и подобает, оказалась неуловимой. Книгу читали, переиздавали Но она не изменила положения писателя в обществе. Она даже не ‘принесла ему материального благополучия. Автор получил лишь небольшую сумму единовременно, и только. Ведь он продал издателю право издания рукописи на десятилетие — на весь срок действия привилегии. И книга обогатила только издателя. Таков был обычай…

Обстоятельства жизни Сервантеса в ближайшие полгода после выхода книги приоткрывает одно дошедшее до нас происшествие. Мы имеем возможность восстановить его даже с некоторыми подробностями..

…По случаю крестин инфанта Карла в Вальядолиде уже не первый день продолжались празднества. Вероятно, никто не знал, следует ли радоваться этому событию. И еще менее — что принесет Испании этот новый отпрыск обветшавшего рода. Но об этом мало кто и раздумывал. Достаточно, что был повод позволить себе некоторый излишек против обычного: немного больше вина, немного больше шуму, немного больше развлечений.

В этот вечер, 27 июня 1605 года, Сервантес рано лег спать. Правда, когда за окном полыхают праздничные огни и улица то и дело взрывается смехом, кровать не кажется удачным пристанищем. Но воображение, призванное на помощь, всегда с радостью раздвигало перед ним стены скромного жилища… Однако этим вечером жизнь пожелала вторгнуться в дом Сервантеса более решительным и более обычным способом.

Около одиннадцати часов заливисто залаяли сторожевые псы. Послышался лязг оружия, топот ног и пронзительный крик о помощи.

Сохранился единственный документ. Протокол полицейского дознания об убийстве некоего Гаспара де Эспелета. Из протокола следует, что, бросившись на крик, Сервантес и его семейство обнаружили человека, истекающего кровью. В руке он все еще сжимал обнаженную шпагу. Сервантес внес его в дом, послал за цирюльником, кюре. Через сутки раненый умер.

Закон и обычай запрещали вносить умирающего в частный дом. И вот уже вскоре в обиталище Сервантеса появился один из алькальдов города с писцом. Началось утомительное, циничное дознание.

Что же выяснило следствие? Слишком мало по существу дела…

Однако неожиданно чиновники проявили рвение. Вместо того чтобы искать убийцу, они уже на следующий день после смерти Эспелеты сделали неожиданный ход. Основываясь на показаниях соседки Сервантеса, святоши и сплетницы, они обратили свое бдительное око на женщин, живущих в доме Сервантеса. Они посчитали своим первейшим долгом «расследовать свободу, с какой проживают обитающие в этом доме женщины, которые не имеют в столице никаких средств к существованию». Подозрения были подкреплены энергичными действиями: и женщин и Сервантеса подвергли аресту.