Сервантес. Четвертое изд.

В дружном хоре восхвалений тотчас по выходе романа одинокий голос, даже голос Лопе де Вега, должен был неизбежно потонуть. Но лишь приутихли дифирамбы, как и менее сильные голоса стали слышны..

Положим, что и, кроме обиженных, мало кому подходил образ мыслей писателя. Ведь, строго говоря, успех «Дон Кихота» не был полным успехом Сервантеса: не был признанием его идей, его отношения к жизни. Многое из того, о чем Сервантес хотел бы сказать в романе, он не сказал, многое из того, что он все-таки сказал, не поняли. Современники охотно смеялись над сумасбродствами безумного рыцаря, но упорно не замечали «золотых» его речей. Хотя автор с не меньшим упорством повторял, что Дон Кихот несет околесицу, только когда разговор заходит о рыцарстве. А что до остального, то он мудр на удивление.

Впоследствии историки, говоря об эпохе Возрождения в Испании, поставят рядом с Сервантесом имена Лопе де Вега и сатирика Франсиско Кеведо. И они будут правы. Человек, освобождение его разума от Догм, гармоничное развитие его личности — это то, что было дорого каждому из них. Но Сервантес, который и с любым честным крестьянином чувствовал себя преотлично, не находил общего языка с замечательными своими современниками и, казалось, союзниками.

И уже после смерти его Кеведо напишет поэму «Завещание Дон Кихота», из которой ясно, что замечательный сатирик, умевший так зло смеяться над современностью, далее пародии на рыцарский роман в произведении Сервантеса не увидел ничего. Пройдут еще годы, и Кеведо на склоне лет своих будет заточен в сырую келью за сочувствие идеям Эразма и Лютера.

Как это часто случается, у врагов интуиция оказалась лучше, чем у тех, кто мог бы стать друзьями. И несколько лег спустя враги предпримут поход против Сервантеса. А пока он каждый день сам дает бой: «или плохой литературе, или плохо организованному обществу», как скажет один из его биографов. Он словно позаимствовал у своего героя его способность на все «натыкаться».

Его по-прежнему тянет к театру. Он уверен, что театр — вернейшее средство для воспитания общества. Но он считает, что испанский театр нуждается в реформе: у Сервантеса масса идей на этот счет. Он убежден: испанскому театру достаточно блеска, живости, огня, но ему подчас недостает глубокой идеи и классической чистоты форм. Тут Сервантес в открытую бросает перчатку Лопе. Но трудно спорить, когда самого Сервантеса бог не оделил богатым драматургическим дарованием, а Лопе — Лопе может сотворить чудо. Если захочет…

Но Лопе — достойный противник. Чаще силы писателя уходят на другое. Он глубоко страдает, видя вокруг бесчисленные толпы бездельников. Бездарностей, которые низвели искусство до уровня ремесла. Поэзию обратили в источник доходов и при всем этом ведут себя так, будто именно они вершители судеб литературы…

Писатель пользовался каждым случаем, чтобы высказаться. И, естественно, оказывался в роли Дон Кихота, борющегося с ветряными мельницами. Ответом на его выстраданные мысли, идеи, которые ждут либо подтверждения, либо честного опровержения, — клевета, интриги, оскорбления.

Но для него слишком важны эти мысли, эти идеи, чтобы он мог оскорбленно замолчать. И Сервантес снова берется за самое сильное свое оружие — перо.

Благо представился случай. Граф Лемос получил назначение на пост вице-короля Неаполя и объявил, что возьмет с собой лучших поэтов. Вся свора борзописцев пришла в движение. Началась поистине междоусобная война.

Что скрывать, Сервантес тоже надеялся, что не будет обойден вниманием его сиятельства. Однако, разумеется, и тут ошибся. Удивительное дело — все его расчеты всегда опрокидывались. Но он и до седых волос не потерял способности утешаться. Ну что ж, тем лучше, решил он, — чем меньше оков, тем легче идти вперед.

На этот раз он скажет все до конца — все, что думает обо всех этих людях, и о том, какое отношение они имеют к поэзии. И он рассказал в стихах о сражении, которое велось за обладание Парнасом, о войне «хороших» и «плохих» поэтов. Свою бурлескно-сатирическую поэму он назвал «Путешествие на Парнас».

Сервантес дал волю горькому чувству. Устами Меркурия он воспел себе хвалу, которую тщетно ждал от братьев-писателей, хотя книга его уже шагала по Европе.

Твой труд проник уже во все пределы,
На Росинанте путь свершает он.
И зависти отравленные стрелы
Не создают великому препон.

Впрочем, он не был слишком нескромен — не так уж и много места занял он в поэме своей персоной. Тут же Сервантес дал характеристики 241 поэту. С щедростью большого таланта он многим расточал похвалы.

Но и по самому снисходительному счету за пределами Парнаса остались тысячи. И напрасно они будут осаждать Парнас — автор устроит им кораблекрушение, и они всплывут пустыми тыквами, и ветер погонит их обратно к берегам Испании. Зато он воспоет истинную поэзию.