Сервантес. Четвертое изд.

Ей ход судеб известен сокровенный,
Влияние созвездий и планет.
В ее границах строй их неизменный,
А ей ни меры, ни предела нет…

А между тем Сервантес уже писал вторую часть «Дон Кихота».

Славный рыцарь и его оруженосец выехали в третий поход. И по-прежнему им сопутствовали «удивительные» приключения. Дон Кихот по-прежнему не отрешился от своей мании. Но теперь чаще и чаще золотые его речи оттесняли на второй план его фантазии. Все чаще с уважением прислушивались к нему окружающие… Сатирические нотки в рассказе о бедном рыцаре смолкли. Их сменил теплый юмор. Герой облагораживался — он «шел на сближение» с писателем.

Изменился и облик Санчо. Незаметно, исподволь Санчо словно расцветал изнутри. Теперь даже при всей его практической сметке трудно бы заподозрить Санчо в корысти. Он становился вполне достойным спутником искателя правды, борца за униженных и обездоленных. Ему с его деловитостью, здравым смыслом и впрямь впору быть губернатором.

И теперь им обоим — Санчо и Дон Кихоту — противостояла стихия развращенной, себялюбивой, бесправной, голодной, бродячей Испании. Автор приглушил в романе пародийные интонации, но углубил социальную сатиру.

Идальго, у которого всего две-три виноградные лозы, а землицы — волу развернуться негде, — и крестьянин, у которого и того нет, — союз, символичный для Испании XVI–XVII веков. Их кровью и потом создавалось могущество испанской монархии. Им и спрашивать ответа у правителей за ту нищету, которой они обрекли страну. За то, что даровое золото из колоний лишь подорвало национальную экономику, развратило аристократию, породило тунеядство, паразитизм. За то, что страна не производит, а потребляет. Страна-нахлебник, колосс на глиняных ногах.

Им, крестьянину и бедному идальго, отрицать старое, отжившее. Ведь особенность испанского Возрождения в том и состоит, что буржуазия здесь не сложилась в силу, которая могла бы стать ведущей в культурной жизни страны.

А как с новым, глашатаями чего являются Дон Кихот и Санчо? Может быть, нарождающихся новых, буржуазных, отношений?

О гениальном произведении Сервантеса написаны тысячи страниц, изданы сотни книг. И существуем полтора десятка разных толкований. Сервантисты на Западе до сих пор спорят, какое именно событие в том или ином эпизоде осмеял Сервантес. Напрасная попытка — Сервантес слишком умен, чтобы дразнить по мелочам власть предержащих, и слишком глубок, чтоб размениваться на злободневный фарс. А на этом порой строятся концепции. И так как подобная расшифровка всегда произвольна, а Сервантес — знамя, от которого не отказалась бы любая партия, вокруг его имени идет постоянная неутихающая борьба.

В некоторых вопросах нет единого мнения и среди советских литературоведов. Но одно, видимо, несомненно. Сервантес горячо приветствовал раскрепощение личности от пут средневековья, но царство «купли и продажи», потихоньку идущее на смену старому миру, не пробуждало у писателя радужной мечты. Он видел, что здесь для человека уготованы новые цепи. Писатель Возрождения, он отчетливо ощущал ту дисгармонию, которую повсюду несло с собой установление власти чистогана. И, страстно отвергая старое, предостерегал современников во имя Человека от новых заблуждений.

Социальный фон в романе понемногу расширялся. Появлялось все больше вставных новелл.

Но мысли теснились. Да и не все, о чем хотелось написать, что вспоминалось, отливалось в образы, могло войти в роман. И параллельно с романом Сервантес работал над «Назидательными новеллами».

Он дал широчайшую реалистическую картину нравов, изобразил блеск и нищету Испании. Жизнь богатых и знатных, изысканных и развращенных — быт попрошаек, обитателей притонов, воров, картежников, шулеров.

Он отлично показал веяние времени. Везде герой пикаро— плут, вечный бродяга, не привыкший трудиться. В верхах — пикаро по призванию, в низах — пикаро по необходимости. Образ, выражающий национальный кризис. Сколько их, этих пикаро, подвизалось и на поэтическом поприще!

Но Сервантес был уверен: мир не должен принадлежать пикаро. И эту свою уверенность он выразил в некоторых новеллах. Он рисует людей прекрасных, облагороженных трудом без принуждения. Это утопия, но прекрасная утопия. Такая же, как торжество справедливости. Мечта, которая, впрочем, исполняется иногда — по случаю. Беды выступают против человека фронтом, но иногда возникает брешь — и тогда выпархивает случай. Лови его! Иначе им воспользуется пикаро. Случай — вот когда Сервантес воспел ему хвалу.

«Назидательные новеллы» были облачены в изящную форму и одень понравились современникам. За девять лет они издавались десять раз.

«Когда полоса невзгод тянется слишком долго, это значит, что радость близка».

В конце лета 1614 года вышло в свет продолжение «Дон Кихота». Оно именовалось так: «Второй том хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского, содержащий рассказ о его третьем выезде и являющийся пятой частью его приключений».