Серверная башня

— Дюша, держи его руки! — В руках Данила по волшебству появился пистолет, а сам парень упал на ноги задрожавшего Темы. — Настоятель, в него могла попасть Пыль?

— Исключено, — рассеянно покачал головой Арсений, смотря невидящим взглядом в сторону Ника. — Если только…

И снова золотистый туман не дал Нику досмотреть, что же случится с пацанами и с бывшим настоятелем дальше.

Уже привычная и нисколько не страшная золотистая воронка, и перед Ником появляется Котя.

«Ты как, Котофеич?» — мысленно шепчет Ник, с любовью глядя на навострившего уши барса.

— Мрряв? — Котя смешно топорщит уши, и тянется к нему своим носом.

«Позову, как смогу» — напоследок обещает Ник, чувствуя, как золотистый туман превращается в пепельно-черную тьму забвения.

Дух перехватывает, и Ник камнем летит вниз.

Секунда, другая… Обычно на этом моменте он всегда просыпался, вздрагивая всем телом. Но сейчас… сейчас падение все никак не заканчивается!

В душе заворочался червячок страха, увеличиваясь в размерах с каждым ударом сердца, с каждой секундой стремительного полета вниз. Он рос и рос, пока, наконец, не захлестнул Ника с головой:

Он будет падать в эту чертову бездну вечно!

Глава 14

Ник не помнил, сколько он падал. Час, два, а может быть сутки. Может и вовсе месяц.

В какой-то момент чернота сменилась темной синевой, и Ник неожиданно понял, что он падает уже не просто куда-то вниз. А в конкретную пропасть между горами. Точнее не в пропасть, а на небольшой ледяной уступ, на котором сидит монах в стандартном одеянии Воина-послушника.

Но самое неприятное было то, что падал Ник прямо на этого монаха.

Причем дернуться в сторону не получалось, крик застрял в горле, и Ник мог лишь с ужасом наблюдать за неминуемой сшибкой, которая будет через три… два… один!

На полном ходу провалившись сквозь монаха, Ник почувствовал, как коснулся чего-то пружинистого и его резко бросило вверх. Вот только он каким-то образом умудрился прилипнуть к пружинистой энергоструктуре монаха?

Что…

За…

Holy…

Crap!

Поболтавшись туда-сюда, словно какая-то резинка, Ник наконец-то осознал себя в теле незнакомого монаха. Который, на секундочку, сидел под ледяным водопадом, и, судя по его мыслям, читал какую-то мантру:

«Ом Джай Рам! Ом Джай Рам! Ом Джай Рам!»

Руки монаха были сложены на коленях ладонями вверх, но Ник испытал почти фантомную если не боль, то нехватку четок. Верхняя часть робы лежала справа от монаха, аккуратно придавленная камнем, но полуобнаженный воин, по всей видимости, холода не чувствовал.

«Интересно, зачем я здесь? — подумал Ник, осторожно проверяя границы дозволенности. — Что за…»

Увы, но максимум, что он мог — подслушивать мысли незнакомого монаха, целеустремленно читающего мантру.

«Ом Джай Рам!»

«Хм, но ведь не просто так я сюда попал?»

«Ом Джай Рам!»

«Может мне нужно почитать мантру вместе с ним?»

«Ом Джай Рам!»

«Что ж, раз не получается взять контроль над телом, то попробую…»

«Ом Джай Рам!»

«Ом Джай Рам!»

«Ом Джай Рам!»

Поначалу мантра шла туго. Ник то и дело сбивался и отвлекался на другие мысли. Куда приехала Вика? Ом Джай Рам… Кто помог Егерю? Ом Джай Рам… Доберутся ли парни и Арсений до безопасного убежища? Ом Джай Рам… И как этот тип не засыпает читать одну и ту же фразу подряд? Ом Джай Рам… И как ему не холодно под этими ледяными струями?

Ник пробовал было саботировать мантру. Пытался заснуть. Старался сделать так, чтобы у монаха зачесался кончик носа. Пробовал открыть глаза. Звал Котю, Аэри, Смотрителя, Сеть… Но все его усилия разбивались о стальную волю монаха.

«Ом Джай Рам!»

В какой-то момент Ник плюнул на все и стал читать мантру вместе с монахом. Мысли потихоньку растворялись, желания и эмоции притуплялись, а внутри начал тлеть уголек невыразимого… счастья?

Ом Джай Рам! Ом Джай Рам! Ом Джай Рам!

В какой-то момент Ник почувствовал, как губы монаха расплываются в улыбке, а уголек счастья превращается в бушующее пламя всепоглощающей любви.

Сколько это длилось, Ник не знал. Он не хотел ни есть, ни пить. Ледяные камни, на которых он сидел как-то неожиданно стали казаться ему мягче диванных подушек. Пронзительный ветер — приятным бризом, ледяной водопад — теплым пледом, а слепящее солнце, которое он видел даже сквозь опущенные веки — родственной душой.

Когда солнце садилось и в небе появлялась луна, монах менял мантру.

Ом Чандрая Намах! Ом Чандрая Намах! Ом Чандрая Намах!

Эта мантра, в отличии от энергичной «Ом Джай Рам!», давала спокойствие, внутреннее тепло и умиротворение. Но у Ника нет-нет да и проскакивала мысли:

«Да сколько можно!»

«Интересно, ещё долго?»

«Когда же это закончится?»

«Я застряну в его теле навсегда?»

«Хм, а тело монаха с такой же стальной волей идеальная тюрьма для какого-нибудь демона!»

Но постепенно Ник перестал взбрыкивать и начал получать удовольствие от отрывистого:

«Ом Джай Рам!»

И размеренного:

«Ом Чандрая Намах!»

Кажется, он просидел на этом утесе неделю. По крайней мере именно столько раз солнце поднималось, делало неторопливый круг, и исчезало за снежными пиками. Что самое интересное, монах не прерывался даже ночью.