Серые камни

— Нам, лиори, нам, — не без раздражения ответил Дин-Одел. — Здесь только ты и я, и так и будет, пока мы не объяснимся. Меня выматывает недосказанность, и я хочу понять — почему?

— Я, меня, мне, — прервала его Альвия, махнув рукой. — Пока ты копаешься в своих «почему», решается судьба целого риората. Я хранитель Эли-Борга, но вынуждена сидеть под замком, пока ты цепляешься за прошлое. Всё, что я могу для тебя сделать, это забыть о твоем существовании в благодарность за то, что ты спас меня и проводишь до границы с Эли-Боргом.

— Забудешь?

Райверн вновь приблизился к ней, грубовато схватил за плечи и заглянул в глаза.

— Забудешь, лиори? А как же твоя клятва? Ты ведь обещала отцу и Богам, что не успокоишься, пока не услышишь мой последний вздох. Такие клятвы невозможно отменить или забыть. Ты никогда не забудешь обо мне, Али.

— У тебя будет время забиться в новую щель…

— Я не крыса! — риор выдохнул и вновь отступил. Он отвернулся, провел по лицу ладонью, словно стирая с него гнев, и устало закончил: — Но главное, я не готов забывать тебя. — Райверн снова посмотрел на Перворожденную: — Я больше не хочу прятаться, Али. Я устал ломать себя. И я хочу узнать ответы на все свои «почему». Потом можешь делать со мной, что захочешь.

Лиори отошла к окну. Она отвернулась от риора, бросила тоскливый взгляд на облака, после закрыла глаза и глухо велела:

— Спрашивай.

— Ты готова ответить? — недоверчиво спросил Дин-Одел. — Искренне, без утайки…

— Спрашивай! — рявкнула Альвия и добавила уже тише: — И покончим с этим.

Райверн бесшумно приблизился к ней, но в этот раз не стал вставать прямо за спиной. Он молчал некоторое время, вдруг осознав, что сам толком не знает, о чем хочет спросить. Вопросов был целый рой, но все они вдруг показались ему пустыми и бессмысленными. К чему? К чему ему лезть под кожу Перворожденной? Зачем рыться в прошлом, зачем искать ответы, когда можно просто смириться и жить дальше? Ведь существовал же он как-то эти годы с бесконечной чередой безответных «почему». И сможет существовать дальше. Существовать… А хотелось жить. Хотелось раскинуть руки и вдохнуть полной грудью воздух, не опасаясь удара в спину. Но больше всего хотелось прожить ту жизнь, которую у него украли, которую он сам у себя украл, позволив себе единственную глупость…

— Ты любила меня?

Вопрос сам собой сорвался с языка. Не тот. Об этом Райверн не собирался спрашивать, но слова уже прозвучали, а он по-прежнему не имел власти над временем, и теперь риор ожидал ответа. Он с жадностью всматривался в напрягшуюся спину Перворожденной, но Альвия молчала. Дин-Одел видел, как она сжала кулаки, после плечи опустились, пальцы вновь распрямились — лиори заставила себя расслабиться.

— Я не могу простить себе этого чувства, — наконец, произнесла она. — Никогда не смогу.

— Почему? — вырвалось у Райверна.

Однако Альвия промолчала. Она мотнула головой, показывая, что не будет отвечать. Риор поджал губы, пытаясь понять невысказанный смысл прозвучавшего признания. В чем Альвия винит себя? В том, что могла полюбить убийцу лиора? Но ведь она же не знала, что Райверн Дин-Кейр окажется замешан в мерзком душегубстве. Не могла предвидеть. Альвия Эли-Борг всегда оставалась всего лишь человеком, несмотря на то, что несла на своих плечах бремя власти. Так за что же она казнит себя? Риор мотнул головой. Поразмыслить у него еще будет время.

— Но… — он попытался начать заново. — Если ты действительно любила меня, почему с такой легкостью уверилась в моей измене?

— Ты стоял над телом моего отца, в твоих руках был окровавленный нож, и ты сам признал свою вину, — тон ее неуловимо поменялся. Лиори вновь была прежней.

— Этим ножом я забрал жизнь убийцы, — голос риора дрогнул, однако быстро набрал прежнюю силу: — Но я не убивал господина. Не убивал! И не желал ему смерти, Али, слышишь? Зачем мне было это делать? Лиор выделял меня. Я знал, зачем он привез нас на ту охоту, слышал его разговор с одним из советников. Но главное, ты открылась мне. Ответила на мои…

— Замолчи!

Вскрик Альвии оборвал его. Она порывисто обернулась и мотнула головой:

— Не смей. Не смей вспоминать того проклятого дня. Слышишь?! Не смей вспоминать мне моей глупости…

— Глупости?! — Дин-Одел сократил в два шага расстояние, разделавшее их и навис над Перворожденной. — Тот день — самое светлое воспоминание за всю мою проклятую жизнь, и это ты не смей, Али, не смей его порочить. Не смей!

Она резко толкнула риора в грудь, Райверн отшатнулся. Теперь они стояли напротив друг друга, одинаково глядя исподлобья, словно два зверя, готовые к схватке. Первым стался Дин-Одел. Он выдохнул и отошел к дверям, но не ушел. Привалился плечом к стене и устремил взгляд себе под ноги. В опочивальне воцарилось молчание. Альвия постепенно расслабилась и опять отвернулась к окну.

Риор вдруг усмехнулся и заговорил: