Серые камни

И живое было. Дин-Одел помнил их схватку на арене на деревянных мечах. Тогда Перворожденную захлестывали чувства. И в трапезной зале она тоже приоткрылась, а сейчас ему никак не удавалось подобрать ключа к той дверце, которая выпустит на волю огонь, бурливший в груди пленницы. Порой ему даже хотелось, чтобы она накинулась на него с кулаками, выплеснула скопившееся напряжение, однако пока ничего не выходило. Впрочем, наверное Райверн и сам не особо старался. В очередной раз выслушивать, что о нем думает Перворожденная, не хотелось. Он и без того запомнил каждое ее слово, каждую издевку, которыми лиори одарила изгнанника во время его посольства а Эли-Борг. И все-таки он ожидал, когда панцирь пленницы треснет, и она окажется открыта ему.

Но насколько сильно Райверн ждал момента откровений, настолько же сильно Альвия его не хотела. Она уговаривала себя, что стоит дать Оделу то, что он хочет, чтобы в обмен получить нужное ей, но даже надежда на свободу пока не могла заставить вновь пройти той дорогой, по которой она карабкалась восемь лет назад. Слишком тяжелы были воспоминания, слишком много боли обрушилось разом. И половина ее была заслугой того самого риора, который теперь вновь собирался окунуть Перворожденную в черный омут памяти. Нет, она не была готова к разговорам с ним.

Восемь долгих лет Альвия варилась в котле ненависти и безысходности, надеясь, что сможет вздохнуть полной грудью в тот момент, когда Райверн Дин-Кейр сделает свой последний вздох. И вот он спас ее… Когда-то уничтожил душу, теперь спас жизнь. Это было странно и нелепо, как нелепо то, что он помнил тот единственный день, который вознес лейру Борг к обжигающему солнцу, а после низверг на самое дно Архона. И всё это сделал один человек. Тот, что находился за закрытой дверью и ждал ответы на свои вопросы. Но у лиори не было ответов. Проклятья, оскорбления, унизительные прозвища были, а ответы, нет.

— Твари Архона, — прошептала Альвия, и в который раз заставила себя не думать о навязанном соседстве.

Она лежала поперек кровати и смотрела в потолок пустым взглядом. Перворожденная не привыкла к бездействию. Лиори никогда не была без дела. В детстве и юности бесконечное обучение, потом правление риоратом. Советы, войны, празднества, ежедневная рутина из просмотра донесений, прошений, кляуз, аудиенции, инспекции. Альвия не знала, что такое безделье, она была к нему не приучена. А сейчас вдруг оказалась лишенной всего этого. Наверное, лиори могла бы порадоваться даже вышиванию, если бы ей дали ткань и нити. Но для вышивания нужна была игла, а Дин-Одел не готов был давать пленнице даже такую пустяковину, потому что это тоже было оружием, которое Перворожденная могла пустить в ход.

Для развлечения женщине принесли пару книг. Она пролистала их и поначалу отложила в сторону, но вскоре начала читать, и теперь изучала легенды Тархольдских гор. Впрочем, ее привлекли не столько легенды, сколько ремарки на полях. Руку, оставившую их, лиори знала. Хозяин Одела и библиотеки, откуда были принесены книги, с присущей ему иронией оставлял записи рядом с выделенным куском текст. Он насмехался над воспеванием деяний лиоров Эли-Харта. И эти пометки неожиданно развеселили лиори.

Чтобы сбежать от тягостных мыслей, Альвия открыла одну из книг наугад и начала читать легенду о лиоре Эдорине Эли-Харте и таинственном Огненном камне.

«… Слухи о красоте Огненного камня достигли замка лиора. Прознав о сокровище, что томится в руках дикого народа, Перворожденный Эдорин воззвал к Богам, чтобы испросить их милости на поход к самому сердцу земли. Боги даровали своему сыну благословение, и лиор Эдорин, призвав отважных сынов Эли-Харта, отправился в славный поход…».

Этот отрывок был обведен грифелем, и рядом красовалась пометка Райверна: «Ни один Эли-Харт не оставит без внимания чужого богатства. Я даже склонен верить в правдивость этой части легенды».

«…Долог и труден был путь к сердцевине мира. Лиор Эдорин и его войско спускались всё ниже и ниже, и свет солнца уже не достигал их своими лучами…».

Дин-Одел не оставил без внимания и этот отрывок: «То есть лиор заставил ратников рыть свой собственный ход? Забавно. Всегда подозревал, что жадность этого рода способна свести под землю».

«… Опасен и труден был путь великой рати. Пробирались они многие дни под твердью гор, но не встретили и намека на таинственный город, где хранился Огненный камень. Вознегодовал тогда лиор Эдорин…».

Райверн явно повеселился, читая эти строки: «Гадкие, гадкие дайры! Как смели они не отрыть путь навстречу славному лиору? Любопытно, куда они вообще копали? Судя по всему, в никуда».

Заканчивалась легенда красочным описанием нападения на рать лиора тварей Архона. «Они сотрясли землю, и горы обрушились на Перворожденного и поглотили лиора Эдорина со всей его ратью…».

— Жадность до добра не доводит. К сожалению, этой морали нет в сборнике поучений Эли-Хартов, им бы она пригодилась, — эту пометку Альвия прочитала вслух и усмехнулась: — Верно подмечено, Райверн Без Имени.