Серый и соседка

– Серый, ты что сник? – Лариса очень хорошо чувствовала его настроение, он давно понял. – Не нравится?

– Устал немного, – солгал Алексей. – Я присяду пока, а ты смотри. Ты же хотела.

Лариса помолчала, потом решительно подволокла его за рукав к небольшой картине.

– Стой тут, – велела она, а сама повела себя странно: отошла вправо, влево, назад, приподнялась на цыпочки (и это при том, что нацепила сегодня высоченные каблуки; в самый раз на выставку, подумал еще Алексей, без ног ведь останется!). – Иди сюда. Ну подойди, Серый! Встань прямо за мной, подальше, пожалуй… и чуть-чуть пригнись, ты высоковат. Теперь смотри.

Алексей моргнул. Еще раз.

– Ну, что видишь? – нетерпеливо спросила Лариса.

– Сирень? – неверяще спросил он. – Ну да, кусты сирени. А под ними две девушки сидят, в желтом и голубом. У одной книжка, у второй зонтик, что ли? Или их трое? Там вроде еще одна маячит… Как это выходит?

– Вот так и выходит, – улыбнулась она. – Надо поймать нужный угол. Тут развесили не очень удачно и освещение так себе, плюс стекло бликует и на правильное расстояние еще поди отойди! Но принцип ты понял? Утыкаться носом в картину, как вон та дама, не нужно, так ты только мазки краски увидишь. Серый?

– Погоди, – отмахнулся он, завороженный небольшим холстом. Шаг влево – ничего не видно, шаг вправо – вот он, весенний сад, солнечные блики на траве и на платьях, цветущая сирень, таинственная глубина…

– Это ничего, – философски сказала Лариса, присев на банкетку. – В первый раз я тоже залипла. Но если раз увидишь, то уже не потеряешь. Серый, пойдем дальше, там еще большие холсты, и если их спинами загородят, ты-то, может, поверх голов что-то и увидишь, а я нет.

Здесь, по счастью, почти никого еще не было, и оказалось, что если сесть на лавочку в зале через дверной проем, то ракурс оказывается идеальным.

– Маленькие залы, говорю же, – с сожалением произнесла Лариса. – Если подойдешь поближе, уже не то будет. А так…

Начал прибывать народ, причем много, как Лариса и предсказывала, пришлось уходить: рассмотреть что-либо, а тем более поиграть с углом зрения оказалось попросту невозможно в такой толчее.

– Ларис, давай завтра еще зайдем, – смущенно попросил Алексей.

– Конечно. Только к открытию. А ты как, ходить еще в состоянии или уже с ног валишься? – спросила она.

– Да вроде бы в состоянии, – прислушался он к себе, – а что?

– А тут в соседнем корпусе выставка архитектурной графики, – пояснила она, – небольшая, из частных коллекций. Но я думаю, это тебе будет понятнее всяких… м-м-м…

– Так давай заглянем, если ненадолго, – кивнул Алексей.

Зря он так сказал.

– Я не верю, – повторял он в десятый раз, с помощью прокатной лупы рассматривая тончайшие, чуть не микронной толщины линии на эскизе здания какого-то театра, где отрисованы были даже маски на фронтоне и статуи у входа. – Не верю, что это сделано пером и тушью, от руки!

– И частенько без линейки, – добила Лариса. – Потому оно все и стоит по сию пору, а новострой падает то и дело, что архитекторы своего дела не знают. Впечатлен?

– Не то слово…

– Тогда пойдем домой, а? Лапы устали.

– А зачем ты каблуки нацепила?

– Так много ли я без них увижу? – фыркнула она. – Пойдем, Серый, завтра вернемся. Я тоже хочу насмотреться впрок.

– Идем, – вздохнул он.

На выходе Лариса мимолетно с кем-то поздоровалась, пояснив:

– Моя бывшая одноклассница, Алина.

Алексею не было дела ни до каких Алин, он оставался под впечатлением, поэтому начисто отключился от реальности. В себя пришел только дома, аккуратно вешая форму в шкаф.

– Устал? – спросила Лариса.

– Лапы ломит и хвост отваливается, – честно ответил он, хотя перед этим сумел еще дотащиться до душа, а теперь вот рухнул на диван. – Марш-бросок гуманнее. Честное слово.

– Мозг не задействован? – хихикнула она. – Есть хочешь?

– Потом, может…

– Тогда я чего-нибудь японского закажу, душа просит. Не возражаешь?

Алексей покачал головой и отключился. Ему снились блики солнечного света на траве и на воде, и пушистые снежные хлопья, щекочущие ноздри…

– Апчхи!

Палевая кошка обиженно убрала хвост у него из-под носа, сделав вид, будто напугалась внезапной шумовой атаки.

– Зараза, – беззлобно сказал Алексей, укрылся и снова уснул.

Всю следующую неделю – Лариса была на работе – он ходил в музей, как на службу. Смотрительницы даже привыкли к молчаливому мужчине в форме, который, бывало, по часу смотрел то на одну, то на другую картину. Сперва спрашивали, не нужна ли помощь, но он вежливо отказывался, говорил, спасибо, он просто смотрит и пытается понять. Что именно понять – неизвестно, в подробности он не вдавался.

В пятницу во второй половине дня он столкнулся в гардеробе со смутно знакомой девушкой, извинился за свою неуклюжесть – та запнулась о его трость, – и хотел было снова пойти к волшебной сирени, как его окликнули:

– Простите, а вы, случайно, Ларису Кержакову не знаете?

– Случайно знаю, – настороженно ответил Алексей, развернувшись. Перед ним стояла симпатичная девушка, невысокая, чуть повыше Ларисы, пожалуй, с выкрашенными в рыжий цвет волосами, стильно одетая.