Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес

Первый консул сам подобрал второго и третьего. Жан-Жак-Режи де Камбасерес был первоклассным законоведом. Наполеон так говорил о нем в 1812 году одному из самых близких своих соратников, бывшему послу в Петербурге и будущему министру иностранных дел Коленкуру: «Это — человек, всегда дающий дельные советы, и выдающийся юрист. Светлый и справедливый ум. Один из людей, наиболее заслуживающих уважения». Герцогиня д’Абрантес (жена генерала Жюно) вспоминала о Камбасересе: «Благороден, прямодушен, и чрезвычайно благосклонен в обращении; за то все любили его». В прошлом якобинец, член и даже президент революционного Конвента, голосовавший за казнь Людовика XVI (то есть, в глазах роялистов, «цареубийца»), Камбасерес был по складу характера добросердечен, «очень заботился о своей внешности, носил вычурный парик с локонами в три ряда, пользовался лорнетом, двигался медленно и с достоинством и держал великолепный стол. Он говаривал: «Страна управляется хорошими зваными обедами». Поскольку Камбасерес политически был левым, Наполеон, чтобы уравновесить его, стал подыскивать на должность третьего консула кого-то из правых и прямо сказал об этом Камбасересу: «Давайте сговоримся относительно третьего консула. Нам нужен человек, который, не будучи совершенно чуждым революции, поддерживал бы сношения с остатками прежнего общества и мог бы успокоить их насчет будущего». Результатом такого «сговора» стала кандидатура Лебрёна.

Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона

Во все время управления Наполеона Камбасерес был постоянным и ближайшим советником его. Не всегда разделяя взгляды Наполеона, Камбасерес выступал с возражениями против них, никогда, однако, не доходя до сколько-нибудь решительной оппозиции.

Жан-Габриель-Морис де Монгайяр (1761–1841)

французский авантюрист и тайный агент

Его влияние на Наполеона было значительным, так как его тонкость была столь же велика, как и его умение навязывать свое мнение.

Шарль Дюрозуар (1790–1844)

французский историк

Говорили, что, когда в Совете Камбасерес стал возражать против убийства герцога Энгиенского, Бонапарт спросил его: «С каких это пор кровь Бурбона вас так пугает?» Бонапарт был человеком, не одаривавшим просто так подобными словами <…> В этом случае Камбасерес повел себя так, как вел себя с тех пор постоянно: дав хороший совет, которому не последовали, он позволял действовать тому, кто стал его начальником. Он ограничился ролью первого исполнителя планов Бонапарта — в той части, что была оставлена его руководству. Гражданский кодекс и судебная организация — это его детища.

Александр Дюма (1802–1870)

французский писатель и драматург

Однако тот, перед кем он предстал, был далеко не в таком же хорошем настроении, и это отражалось на его лице. Заметив это, Великий канцлер сделал движение, походившее на отступление.

Наполеон, от чьего орлиного взгляда ничто не ускользало не только в крупных делах, но и — что было еще более невероятным — в мелочах, увидел это движение, понял его причину и тут же смягчил выражение своего лица:

— О! Входите, входите, господин Великий канцлер! Я сердит вовсе не на вас!

— А я надеюсь, что Ваше Величество никогда не будет на меня сердиться, — отвечал Камбасерес. — Я стал бы самым несчастным человеком в тот день, когда заслужил бы ваше неудовольствие.

В эту минуту камердинер вышел, оставив два канделябра и унеся свечи.

— Констан, — распорядился император, — закройте дверь; оставайтесь в прихожей и приводите в зеленую гостиную тех, кого я жду.

Затем, обернувшись к Камбасересу, он сказал, словно вздохнув после долгого удушья:

— Ах! Вот я и во Франции, вот я и в Тюильри! Мы совершенно одни, господин Великий канцлер, поговорим начистоту.

— Сир, — заметил Великий канцлер, — если не считать случаев, когда почтение сковывало мне уста, я никогда не разговаривал иначе с Вашим Величеством.

Император устремил на него проницательный взгляд:

— Вы утомляетесь, Камбасерес, вы огорчаетесь; в отличие от других, не имеющих иной цели, кроме как выдвинуться, вы стараетесь с каждым днем все больше уйти в тень. Мне это не нравится; подумайте, ведь по гражданской иерархии вы первый после меня.

— Я знаю, что Ваше Величество всегда относились по-доброму ко мне, а не к моим заслугам.

— Вы ошибаетесь, я всегда ценил вас по заслугам; именно поэтому я поручил вам руководство законами, не только когда они уже родились, но также и тогда, когда им только предстояло родиться <…> Так вот, уголовно-процессуальный кодекс не идет, не продвигается <…>

— Ваше Величество разрешит мне сказать всю правду по этому поводу? — спросил Великий канцлер.

— Еще бы! — сказал император.