Серый страж

– Наверное. Может, не ты один в него стрелял, повезло! – Я-то все понял, после всего, что услышал от графа и виконта, сложить два плюс два несложно. Интересно, моя аура насколько больше физического тела? Парень лежал рядом, скорее всего моя антимагичность его прикрыла. Надо будет заняться этим вопросом. Потом! – И вообще! Кончай тереться об меня! Я женщин предпочитаю!

В меня уперся недоуменный взгляд. Мирослав рывком отодвинулся.

– Ты что?! Я не из этих! – И, увидев меня сотрясающимся от смеха, добавил: – Ты ненормальный! И шутки у тебя дурацкие! У нас за мужеложство казнят!

– Ладно, пошутить нельзя, что ли? А что казнят, правильно делают. Нечего растлевать народ.

– Командир, кажись, тебя ищут. – Мирослав указал рукой на посыльного.

Ба, знакомые все лица! Тот же адъютант, что говорил о ранении виконта.

Посыльный, заметив нас, бросился ко мне и, не отдышавшись, сообщил:

– Э… Вас виконт вызывает на штаб… штабное собрание… в арсенал!

– Хорошо, буду. Подождешь меня? Я мигом.

– Нет, извините, господин Острогин, мне еще одного командира надо предупредить.

– Ну давай, только осторожней, – кивнул я ему. – Мирослав, остаешься за старшего.

Ощущения боя на открытом пространстве ни с чем не спутаешь. В закрытом – ощущения совсем другие, вокруг защита, а противник только впереди. Здесь же неизвестно, откуда к тебе прилетит смерть. Даже находясь в ста метрах от линии обороны, я ощущал безжалостные эманации боли, плывущие над полем боя.

Уставший, я двигался к арсеналу короткими перебежками от дома к дому. Вокруг сновали бойцы. Но это не был хаос, это было упорядоченное движение: к прорыву – бойцы и боеприпасы; обратно – раненые. Убитых я не видел. И это правильно, убитым спешить некуда, живых бы спасти. Пропуская колону с боеприпасами, свернул на параллельную улицу. У одного из домов стояла телега, рядом с ней лежал мертвый грол. Перехватив ствол, медленно приблизился. Тварь практически разорвана близким выстрелом дробью. А где, интересно, стрелок? Может, житель дома, и сейчас прячется? Обошел телегу, за ней кто-то лежал…

– Диночка, девочка моя, как же так… Почему?!

Жизнь несправедлива! В кои веки встретил женщину, в которую был готов влюбиться, а она погибла.

Прав был философ, сказавший: «В войнах первыми погибают женщины и дети, а еще честные и чистые сердцем». Осторожно положил гному на телегу. Даже смерть не смогла испортить ее прекрасное лицо. К счастью для нее, умерла она мгновенно, не мучаясь, дротик попал в сердце. Поднял девушку на руки и вынес из переулка. Остановившаяся рядом охотница приняла у меня тело и положила на телегу, везущую раненых. Дину многие знали. Никто ничего не сказал, молча погрузили в переполненную повозку и уехали в арсенал. А я остался.

Что мне скажут в штабе? Ничего нового. Взял с проезжающей подводы пяток динамитных шашек, зыркнув на возницу так, что возражения застряли у него в горле.

Пока шел, заметил: звук боя переместился вперед и вправо, значит, измененные готовят новую пакость. Подумав, направился налево. По дороге проверил оружие, рассовал шашки. Сейчас, Диночка, я за тебя отомщу.

Еще один поворот улицы, и выйду к стене. Может, я ошибся? Может, прорыв не здесь?

Из состояния задумчивости меня вывел мощный удар ноги. Пролетев пару метров, развернулся и увидел баньша. Доигрался – диверсанты в тылу, и я враг, стоящий у них на пути. Хорошо меня тварь пнула, прям кун-фу какое-то. За тварью стояла пара десятков пауков и несколько чехуров: ясен пень, сейчас выйдут в тыл и прорвут к чертям оборону. Странно, что меня не убили. Взглянул на тварь, на ее морде возникло подобие улыбки. Поразвлекаться захотелось? Ну-ну, каратист хренов.

Тварь, раздвинув пасть в глумливой улыбке, направилась ко мне. Рядом появился еще один ее собрат. Они что, почкованием размножаются? Огляделся – да они же через дома просачиваются. Хитро! Понемногу копят силы для прорыва. Теперь понятно, почему меня сразу не убили, – ведь только разумное существо может получить удовольствие от пытки другого разумного.

– Ну что, сука? Думаешь, твое кун-фу круче моего? – прошептал я, сплюнув. Баньш, наверное, посчитал треск, раздавшийся при ударе по моей груди, треском сломавшихся ребер. Наивный кампучийский пацан! Вот магазин он мне сломал – факт, за это и ответит. А броник и ребра – целы. Стопудово болеть будут, если выживу. Подождал, пока тварь встанет надо мной.

– Мое кун-фу круче! – Заранее взведенный обрез снес голову чудовищу влет. – Ну, ушлепки, я вам не «Гринпис», всех замочу, один останусь!

Рывком вскинул «Вепрь» и, почти как в тире, опустошил двадцатипатронный магазин по оцепеневшим тварям. Не отвлекаясь на перезарядку, выхватил «Викинг» и открыл огонь по оставшимся. Тут-то противник очнулся, часть попыталась броситься на меня, вторая рванула в дом. Видно, смерть двух баньшей произвела на них неизгладимое впечатление. Быстро уничтожил самых умных. Если бы все набросились на меня, то разорвали бы вмиг. Но на нет и суда нет… Вернее есть – я, а это хуже.