Сержант без промаха

— Есть, товарищ сержант! — ответили ребята, а сами улыбаются. Добудем!

Что-то дрогнуло в душе Федора и он с горечью подумал: "Молодые какие… Вернутся ли?" Но вслух твердо сказал:

— Без патронов, гранат не выбраться! Все погибнем. Поняли?!

Посоветовав ребятам в какую сторону и как идти, Федор вернулся к своему окопу. Ему захотелось есть, из сумки противогаза достал промокшие сухари и начал жевать. Мысли так и вертятся вокруг того, что может ожидать их вечером.

С наступлением сумерек артиллерия врага все реже стала вести огонь. Зато работают одновременно три пулемета. Их поддерживает трескотня автоматов. Федор не знал, как это понимать: то ли враг собирается подойти поближе под прикрытием усиленного непрекращающегося огня, то ли часть сил задумал отправить в обход. Если подойдет метров на 70–80, то — конец. Ведь автоматчиков спасают от пуль небольшие бугорки. Не будь их, с ними давно было бы кончено. Что делать? Как идти на соединение со своими? Идти напропалую нельзя. За бугорками местность ровная и насквозь простреливается. Лучше атаковать через правый фланг, что ли? Там бугорки сворачивают к берегу. А приказ взводного, требующий выступить вместе со всем взводом, видимо, остается в силе.

Автоматчики, посоветовавшись, решили на старой позиции оставить «Старика», чтобы он отвлекал противника, и самим выйти на правый фланг и подняться в атаку правее Галахова. Пока договаривались, подошли Репин и Сергеев с набитыми боеприпасами рюкзаками. Автоматчики ползком выбрались на сухое место под самым носом противника. Теперь они ждут сигнала к атаке вспышки красной ракеты. Федор старается разглядеть край пашни. Там при свете тлеющих пепелищ сгоревших домов изредка мелькают тени. Видимо, враг собирается в атаку. Посмотрим, кто опередит. Продолжая наблюдение, Федор снял шинель, скинул ботинки, выжал мокрые портянки и обмотал их снова. Затем, вытерев пот с лица, приготовил запалы гранат, один диск зацепил за пояс, второй сунул в противогазную сумку и, почувствовав облегчение, повернулся на спину. Ох, как здесь хорошо! Сухо кругом. Под ним мягкая трава…

На Федора, как бывает в такие минуты, не совсем кстати нахлынули воспоминания о родных местах. В это время он обычно находился на сенокосной страде — косил вручную или работал на косилке. Небо-то какое… Среди мерцающих звезд он видит себя. Человек в белой рубахе с легкостью бабочки садится на сидение косилки. Впереди две лошади, тоже белые. Лошади плывут по зеленому морю, не спеша и плавно… Вдруг рядом с ними вспыхнуло что-то красно-зеленое!..

"Ах, это же атака… Атака началась!"

Федор вскочил и что есть мочи заорал:

— Ба-та-ку ппе-рр-ед!!!

Стреляя на ходу, Федор бросился туда, где по его предположениям стоит пулемет. От взрыва гранат на поле то тут, то там веером замелькали огни, в разные стороны разбежались красные нити трассирующих пуль. Кругом, со всех сторон, затрещали автоматы и пулеметы, забухали орудия.

Но все стало быстро стихать, как бы по безмолвному согласию сторон. Немец ушел вглубь пашни. Наши, уже объединившись, не решились его преследовать, а предпочли закрепиться и тут же начали окапываться.

На рассвете все выяснилось. От взвода уцелело чуть больше десятка человек. В отделении автоматчиков осталось пятеро: «Старик» с Валентином, Стацюк, Бобров и Федор.

Казалось, немец вот-вот выступит. Такая настораживающая тишина — даже в ушах больно… Небо, игравшее ночью мерцанием тысяч звезд, хмурится, прячась за дождевыми тучами. Люди молча копают окопы. Может, это последний бой для них?..

— Товарищ командир, немец-то тю-тю… — Услышал вдруг Федор голос Хохлова. Он, широко улыбаясь, стоял во весь рост. — Нету его. Смотри, не стреляют.

На самом деле, фашист утек что ли? Вряд ли. Федор, высунувшись из окопа, стал присматриваться: фашист и впрямь не показывает признаков жизни. Утек?

— Вроде бы… Удрал. Собачье племя…

— Возможно ушел, да не верится. — Федор вышел из окопа и пошел к Габитуллину. Никто не стреляет. На местах, где вчера чернели стволы орудий, ничего нет. Удивительно. Зимой тоже бывало — фашист внезапно исчезал. Что это? И летом он будет так же отступать на заранее подготовленные позиции?

— Старик, ты здесь?

— А то где же?

— Э-ге, мы со Стариком еще повоюем.

— А фашист где, Валентин?

— Соскучился? Не горюй, он быстро найдется. Боишь ся, что его утащат? Или ты генерал, который думает за дивизию?

— Плохо тебе разве ходить в живых?

— Нет, Федя, неплохо. Правду тебе говорю, умирать у меня нет желания.

— То-то. А все же куда мог деться немец?

— Когда мы начинали атаку, где-то за пашней слышался лязг гусениц танков. Может, он испугался окружения?

— Во-во, Старик прав. Я тоже так думаю. Без штанов удрал. Это точно. Ей-богу!

— Тогда. Валентин, иди обойди пашню.

— Я?! Ну и пойду… Ну и обойду. Запросто…

Хохлов в начале двинулся с опаской, затем стал шагать смелее, потом пошел быстрее. Все ждали Валентина. Он вошел в рожь и… исчез. Прошло минут пять. Когда забеспокоились, тут и появился его затылок.

— Э-эй, жратвы тут сколько! Валяйте сюда!

— Хохлов, иди еще дальше.