Сержант без промаха

— Да никого нет! Вот, пожалуйста! — Судя по тому, как дергался его затылок, Хохлов плясал.

Все тронулись в сторону пашни.

Немца, оказывается, давно след простыл. Пашня вся была изрыта траншеями. Почему враг ушел после таких приготовлений? Это оставалось загадкой. Но надо было уходить и автоматчикам. Под дождем, накрапывающим все сильнее, собрали свое и немецкое оружие в две кучи. Взяв нужные с собой, решили искать свою роту. Четырнадцать автоматчиков, объединившись в одно отделение, пошли вместе и к своей радости сразу же за пашней натолкнулись на позицию 2-й роты.

ДАЕШЬ РЖЕВ

Уже на следующий день дожди так размыли дороги, что с каждым часом продвигаться становилось все труднее. Танки могли идти только прямо, не сворачивая с пути. Артиллеристы, помогая лошадям, толкали орудия. Пехота, идя своим ходом, помогала всем: вытаскивала застрявшие машины, на подъемах вместе с лошадьми тянула подводы, помогала даже танкам, в нужных случаях подбрасывая под гусеницы палки, ветви… Вдобавок колонна раза два-три наталкивалась на засады. Все же непогода дарила людям и одно немаловажное утешение, защищая и от нападений с воздуха: при низкой облачности немецкие штурмовики не летали.

Из-за этой непогоды полк настиг противника только на третий день. Тот уже хорошо устроился на заранее подготовленной линии обороны. И полк, не пытаясь с ходу прорвать оборону противника, вынужден был залечь.

Рота вместе с танковой частью расположилась на гребне высокой местности. Между ротой и противником пролегла продольная котловина глубиной метров двадцать, шириной шагов двести. На расстоянии 800–900 метров стояла деревня, которая называлась Жеребцово. Справа находилась другая Грибеево. Впереди виднелся мост, по которому проходила железная дорога, питающая всем необходимым немецкие войска в районе Ржева. И перед полком ставилась задача — перерезать эту железную дорогу.

Когда устанавливали танки, откапывая длинные окопы, дождь прекратился. Вдруг кто-то крикнул:

— Ржев! Смотрите, Ржев! Вон он!

И правда, дальше Грибеево виднелись белые силуэты домов города. По слухам, Ржев был разрушен полностью, а отсюда он казался целым.

Ржев, Ржев! Это название Федор слышит ежедневно уже восьмой месяц. Тот самый Ржев он сейчас видит собственными глазами. Теперь он может сказать, за какой-такой Ржев воюет еще с зимы целую весну и все лето.

— Даешь Ржев! Даешь Ржев! — Раздались радостные возгласы.

Это было 11 августа 1942 года.

Но сражения за Ржев не скоро дали желаемые результаты. Только за тот один день позицию полка 30 самолетов врага бомбили несколько раз по 40 минут. Бомбардировщики прилетали в сопровождении истребителей группами по 10–15 самолетов. Со стороны высоты 195,9 нещадно била артиллерия. Она еще более свирепствовала, когда ночью полк поднялся в атаку. Утром оказалось, что из-за этой проклятой котловины убито около двухсот бойцов, ранено пятьсот с лишним. Гибель командира полка подполковника А. С. Ратникова усугубила и без того тяжелые потери. Алексей Спиридонович в критические моменты самолично водил бойцов в атаку. Федор навсегда запомнил его еще весной в лесу у деревни Самойлове. Тогда бойцы полка не попали в окружение и остались живы благодаря ему, Ратникову, его умению и храбрости. Их любимый командир погиб в 4 часа дня от попадания тяжелой бомбы на блиндаж… Ему было 35 лет. На его родину — в город Кунгур — должно было пойти письмо, адресованное жене, с печальной вестью: "Глубокоуважаемая Анисия Григорьевна! Ваш муж… во время исполнения воинского долга перед Родиной пал смертью храбрых…"

Здесь, около Ржева в августе 1942 года шли такие ожесточенные и кровопролитные бои, каких Охлопков не видел доселе, не увидит и впоследствии. Немного опережая события, заметим, что из 375-й стрелковой дивизии за одну лишь неделю было отправлено более шести тысяч похоронок…

1243-и полк находится на расстоянии около ста метров от железной дороги. Отделение автоматчиков за два дня получило пополнение четыре раза. От прежнего состава осталось трое: Хохлов с Бобровым и Федор. На полотне железной дороги — груда убитых. Выносить раненых нет возможности. Штурмовики, «огородники» стаями в 3–5 штук, прилетают каждый час. Батареи одного дивизиона с Жеребцово, двух дивизионов из леса северо-восточной окраины Ржева бьют позицию полка по квадратам. К тому же еще огонь из минометов и пулеметов. Федор вырыл в окопе боковую нишу. Как прилетают штурмовики или начинается воздушный бой, он влезает туда. С ним сейчас паренек, пришедший с утренним пополнением. Он только-только очухался от неизбежного первого страха.

— Ты меня прости! — Кричит он, тоже роя себе нишу. — Не рассказывай никому, ладно?

Утром, когда рота вставала в атаку, паренек, ошалевший от страха, пытался спастись от пуль, свистевших жадно и непрестанно, залезая под руку Федора и натягивая его на себя. Что было делать? Пришлось тряхнуть его крепко, взяв за шкирку. Тогда он, беспомощно прижимаясь к земле, вовсе перестал двигаться.

Федор толкнул его ложей автомата и грозно цыкнул прямо в ухо…