Сержант без промаха

Так, в полной новой амуниции Федор пошел в отведенное ему место в землянке. Туда зашли двое в плащ-палатках. После знакомства выяснилось, что пришли к бойцам начальник политотдела дивизии Сергей Михайлович Айнутдинов и командир 1243-го стрелкового полка Александр Спиридонович Ратников. Командиры долго и обстоятельно беседовали с бойцами.

- Вы же автоматчик! - Обрадовался Ратников. Когда услышал, что Федор воюет с первых дней при бытия дивизии на фронт, Ратников сказал Айнутдинову:

- На него-то не заполнен лист.

- А-а, он же с госпиталя.

- Ну, ничего, впереди времени еще много. - С этими словами Ратников повернулся к бойцу. - Так ведь, товарищ красноармеец Охлопков?

А начальник политотдела дивизии Айнутдинов спросил Охлопкова, готов ли он вступить в партию. На это Федор ответил, что он готовился вступить в партию еще до войны, будучи в колхозе.

- Ты пиши заявление, да поскорей, - посоветовал начальник политотдела, прощаясь с ним за руку.

Так, лицом к лицу, большие командиры с бойцами разговаривают неспроста. Это Федор знал. Все же их визит не оставил в нем неприятного осадка.

По распоряжению майора Ратникова в тот же день Федор нес знамя своего полка перед строем прибывшего пополнения. Ветеранов и вновь прибывших воинов приветствовал сам генерал Соколов.

Каждый из тех, кто прибыл на фронт, имеет представление о солдатской жизни, сказал генерал, но вряд ли четко знает, из чего слагаются эти будни. Их содержание - это прежде всего постоянный, повседневный труд. От тысячи пуль и осколков может укрыть лишь окоп. А окоп каждый раз надо рыть. Мерзлая ли земля или не мерзлая. Надежность оружия вселяет уверенность. От уверенности и стойкость. А это зависит от того, как ты содержишь свое оружие. Его надо холить пуще самого себя. Уменье делать быстро и как надо для солдата должно быть такой же привычной, как пить воду и есть хлеб.

Генерал, упомянув случаи стычек за места в землянке, строго предупредил тех, которые показывают, как он сказал, удаль не врагу, а своим, что за подобный проступок в следующий раз их ждет военный трибунал.

На другой день состоялся митинг личного состава полка, где огласили приказ командующего 30-й армией. В приказе отмечалось, что дивизия в период особо напряженных боев армии (февраль - март месяцы) играла ведущую роль и не раз обращала в паническое бегство фашистские банды, что дивизия заслуживает присвоения ей звания гвардейской дивизии. Федор, стоя в колонне ветеранов, услышал, как дружно захлопали бойцы. Он тоже захлопал, будто сказанное не касается его части. Но когда майор Ратников густым басом провозгласил здравицу в честь ветеранов дивизии, невольно поднял голову выше. Троекратное "ура", прокатившееся над строем, пробудило в нем чувство приподнятости и гордости.

Федор знал, что бойцов в пути на фронт учат, как вести себя при встрече с воинской частью действующей армии. Их в свое время тоже учили и этот воинский клич воспринял как должное.

- Теперь обратите внимание, кто такие стоят перед вами, - продолжал командир полка. - Их семьдесят. Они все воевали в рядах дивизии с первых дней ее пребывания на фронте. У них богатый опыт борьбы с фашистскими оккупантами. Они наша гордость. Они наша гвардия, которая прошла огонь, воду и медные трубы!

После митинга было отведено время для свободного общения фронтовиков с вновь прибывшими. Народ разный собрался. Кто из госпиталя на фронт вернулся. Кто прибыл из глубокого тыла: Сибири, Казахстана, Средней Азии. Были и курсанты, обученные по специальной программе прямо после десятилетки, на первых порах задиристые. Злые языки говорили, что им давали девятый, как у летчиков, паек, что они выкормыши, типа "юнген-фюрер" Гитлера. Насколько это правда, Федор не знал. Может, им просто молодую энергию и задор некуда девать? Был же Миша Корытов, с которым сначала сцепились, а затем расстались друзьями.

И в разговоре со "стариками" тон задавали именно эти курсанты. Кто-то из них спрашивает с явной подковыркой: "Где зимой солдат ночует?" - "А землянки?" - "А харч?" - "Шубу дают?" - "А простыни?"... Но и тут находились ребята, которые спрашивали о более серьезном: "Почему мало пушек и минометов?" - "Говорите - полгода воевали, а ни у кого из вас даже медалей нет?"

Фронтовики не обижались, отвечали как могли - кто полушутя, кто всерьез. Ведь войну словами объяснить невозможно. У каждого, даже у того курсанта, в словах и поступках которого явно выпирает некая избалованность и нарочитая отвага, свое понятие о войне.

Когда попросили Федора рассказать, как отогнать страх в бою, с ответом нашелся не сразу.

- Дисциплина! Дисциплину поддерживать! - Затянувшись табачным дымом из своей "козьей ноги", заговорил он, наконец. - Быть всем единым кулаком. Вставать в атаку - всем! Отходить - тоже всем. Всегда вместе: вот так! Для убедительности крутанул кулаком вниз.