Сержант Каро

— Повтори приказ!.. — произносят его потрескавшиеся губы. — Повтори!..

Повторяю.

— Так…

Потом:

— Пока не стемнеет, никуда меня не уносить, слышите? Убьют и вас и меня… Слышите?..

Попов теряет сознание, подоспевшая на помощь медсестра начинает перевязывать рану, а я возвращаюсь в свой взвод. Темнеет. В окопах большое оживление. Говорят о ком-то.

— Настоящий герой…

— Головорез!..

— А я говорю, что это просто глупость, — сердито качает головой пожилой боец, которого все зовут Палашей.

— Что у вас случилось?

Сергей идет навстречу с букетиком подснежников. Я понимаю, что произошло. Папаша начинает его прорабатывать.

— Послушай, парень, это не геройство, а просто хвастовство, парад. Ты знаешь, чем кончаются такие глупости?..

Сергей машет рукой.

— Я, Папаша, пошлю их моей любимой.

— Больше таких глупостей не делай, — строго говорю я.

Сергей послал в письме несколько подснежников любимой девушке. К вечеру командир роты скончался…

Я и Сергей сидим у телефона на командном пункте. Звездная ночь. В соседнем блиндаже две дежурные девушки из санитарного пункта тихо напевают:

И пока за туманами
Видеть мог паренек,
На окошке на девичьем
Все горел огонек…

Девушки притягивают Сергея, как магнит, вызывая у него беспокойство и умиление. Лиц их в темноте не видно, но это не мешает Сергею подойти к ним, расхвалить их красоту и преподнести уже вянущие подснежники. Девушки довольны.

— Вы настоящий кавалер! Если вы такой хороший, надо полагать, наш новый командир еще лучше…

— Лучше, лучше, но говорите тише, иначе он услышит вас. Эх вы, хохотушки!..

Девушки действительно начинают хохотать.

Поздно ночью в блиндаж входит командир батальона.

Утром роты будут пополнены, высота должна быть взята. Произойдет большое сражение, сигнал к нападению — красная ракета. С нами танковая бригада.

— Наконец-то завтра выйдем из этого проклятого колодца, — говорит капитан Абрамов. — Предупреди командиров взводов. Подготовь.

— Слушаю.

— Желаю успеха!..

10 апреля 1943 года

Высота взята!..

Немецкая оборона разбита наголову. Истреблена так, что в окопе не осталось ни одного живого существа. Глубоко вырытые траншеи полны искрошенных, обезображенных, почерневших трупов…

А с нашей стороны!..

Из только что пополненной роты нас осталось только четверо: я, Сергей, Папаша и командир пулеметного взвода Борисов. Это был такой разгром, что из целого полка едва можно было составить один взвод…

А весеннее утро было такое ясное, такое чистое, что даже артиллерийские залпы не сумели нарушить его очарования. Около четырех часов артиллерия поливала свинцом неприятельские окопы. Когда наши танки поднялись в атаку, казалось, немецкая оборона вряд ли попытается сопротивляться. Но ураганный огонь стал расплавлять наши цепи. Вот тогда-то в моей голове возникла мысль сохранить в резерве один из взводов. Это было запоздалым открытием, но все же открытием. Я чувствовал, что в этом ужасающем огне наша рота растает, а в последний решительный час даже взвод может сделать многое. Первый взвод был отправлен назад, в окопы.

Не успели они отойти и ста пятидесяти метров, как враг перевел артиллерийский огонь в наш тыл и бросил в контратаку все свои силы, включая танки. С обеих сторон стало невозможно ни отступать, ни идти вперед. Наши танки врезались в неприятельские цепи и стали давить и раздирать людей. Наши нервы оказались сильнее, а воля к победе тверже. Танки горели, выбрасывая дым и пламя. Танки стали редеть. Все перемешалось…

Потом немецкие танки повернули назад. Это и решило судьбу сражения. Атака возобновилась, и наши солдаты врезались в глубь обороны противника. Я выпустил красную ракету. Первый взвод в полном составе перешел в наступление. Немецкая защита была истреблена. Наступающие пали, вырвав победу у врага.

Высота была взята.

После атаки не было смысла продолжать наступление и подвергать риску оставшиеся силы. Надо было думать о сохранении высоты, взятой ценой таких больших жертв.

Прибыло пополнение, и нас перевели в тыл. Теперь последствия боя стали ясны. Были убиты начальник политотдела полка, начальник штаба, командир нашего батальона и многие другие.

— Мо-ло-дец! — произносит раздельно командир полка, хлопая меня по плечу. — Если бы с самого начала мы поступили как ты, сражение не обошлось бы нам так дорого.

«Человек самый дорогой капитал», — звучат в ушах знакомые слова. А кругом трупы… Самый дорогой…

Борисов подавлен.

— Каких ребят потеряли, каких ребят!.. Как мне забыть их, моих орлов? Да мне жизни не хватит для такого горя…

Село довольно далеко от фронта. Мы все четверо отдыхаем сегодня, вернее, хотим отдохнуть, но не можем. У меня опять началась головная боль. Приходит Сергей с тремя бутылками водки и двумя убитыми зайцами. Это единственное средство против усталости.

— Откуда зайцы? — спрашиваю я.

— Их полно в кустах. Это дезертиры, убежавшие от войны. Пришли прятаться в кустах и попали в наши руки.

Но натянутые нервы сопротивляются, водка не может притупить их.