Сесил Родс — строитель империи

Гораздо труднее было заставить Лобенгулу и индун поверить, что договор, привезенный Моффетом, лучше договора Гроблера. В нем говорилось, что «мир и дружба будут вечны между Ее Британским Величеством, Ее подданными и народом амандебелов». Но на ндебелов налагались жесткие ограничения: «Не вступать в какие-либо переговоры, а также не заключать договоры ни с каким иностранным государством…»

По международно-правовым понятиям тогдашней Европы Англия могла считать, что такой договор включит земли ндебелов в ее «сферу влияния».

Понимал ли это Лобенгула и его советники?

Европейских представлений о четких границах, территориальной целостности, продаже или уступке территорий у них не было, да и быть не могло. Сколько этот народ кочевал, сколько мест обитания поменял… Наталь, Трансвааль, междуречье. Да и в каждой из этих областей ндебелы не жили подолгу на одном месте. Не хватало корма для скота — и даже главному поселку, столице, приходилось переезжать. Свое богатство ндебелы видели в скоте. А на земли вообще начали оседать не так уж давно.

Да разве и у вполне земледельческих народов, стоявших на той же стадии развития, что и ндебелы, — разве у них представления о границах и отчуждаемости земель могли быть такими же, как в Европе конца XIX века?

Как Моффет объяснял смысл этого договора? И почему Лобенгула и его советники в конечном счете все же уступили?

Во всяком случае, они сделали это очень неохотно. Переговоры из-за этого маленького текста, всего в несколько фраз, Моффету пришлось вести не одну неделю. Должно быть, ндебелы все думали и прикидывали, кто же для них опаснее: буры или британцы.

Подействовало ли, что Моффет запугивал ндебелов угрозой бурского вторжения? Буры ведь один раз уже воевали с ндебелами и заставили их покинуть обжитые места. Сумел ли Моффет как-то усыпить бдительность по отношению к англичанам? Или, наоборот, он угрожал им гневом «Великой белой королевы»? О ее могуществе Лобенгула и его советники были наслышаны.

Удастся ли когда-нибудь узнать это? Может быть, помогут устные предания ндебелов, когда историки смогут заняться ими всерьез…

Ну, а сам Моффет? Он-то, миссионер и сын миссионера, вполне ли понимал, что делает? На что обрекает народ, знакомый ему с детских лет и ничего дурного ему це сделавший? Он и вправду свято верил в благие намерения своего государства и сознательно шел на обман — во благо обманутых? Такое бывало.

.Или думал только о доставшемся ему хлебном месте в колониальном аппарате? А может быть, и вообще не особенно задумывался? Просто был сыном своего времени — из тех, кому общепринятое кажется верным.

Так или иначе, задание он выполнил: 11 февраля 1888 года Лобенгула приложил свою руку к «договору»: поставил на месте подписи крестик. Моффет скрепил бумагу словами: «Я удостоверяю подлинность настоящего документа». Нашлись два «свидетеля».

А так добивались «концессий»

По международному праву, принятого в тогдашней Европе, договоры Моффета и Гроблера имели, наверно, более или менее одинаковую силу. Но на деле было, конечно, не так. За договором Моффета стояла мощь Британской империи. Отныне конкурентам из Германии, Португалии и Трансвааля доступ к богатствам междуречья был резко ограничен.

Но это еще не значило, что на пути Родса не осталось соперников. А соотечественники-англичане? Как раз их-то включение междуречья в британскую сферу влияния очень ободрило. Некоторые из них засматривались на местные богатства, особенно на золото, задолго до Родса, еще с шестидесятых годов. С того времени, когда историки впервые поместили туда библейскую золотоносную страну Офир. Коекому удалось даже получить «права» на добычу золота в районах у стыка земель ндебелов и бамангватов.

Главной соперницей Родса была здесь компания Гиффорда — Коустона. Лорд Гиффорд принадлежал к числу тех аристократов, для которых кипение колониальных страстей было не только источником существования, но и самой жизнью. Он служил в Западной Африке, в Австралии, на Гибралтаре. Участвовал в англо-зулусской войне 1879 года и еще тогда заинтересовался междуречьем. Сохранился текст договора, который он предложил Лобенгуле. Никоей ответил отказом. Но интерес к тем местам у лорда не угас, и во второй половине восьмидесятых он взялся за организацию золотодобывающей компании. Уговорил Джорджа Коустона, известного лондонского биржевика, объединить усилия. Они купили «концессию» на добычу минералов у Камы, вождя бамангватов, а узнав о заключении договора Моффета, решили добиваться «концессии» и у Лобенгулы.