Сесил Родс — строитель империи

Во всяком случае, известно, что, когда Моунд прибыл в Кимберли, Родс попытался его купить, нисколько не интересуясь его моральными качествами. У Родса было правило: «лучше иметь дело с подлецом, чем с честным дураком». Встречу с Моундом Родс провел в привычной манере: предложение, а если оно не принято — угроза. Предложение: если Моунд бросит своих хозяев и переметнется к Родсу, то получит деньги и положение. Когда же Моунд отказался, Родс разъярился и заявил, что верховный комиссар задержит посольство, да и лондонское правительство не примет гонцов без рекомендации южноафриканских властей. И действительно, в Кейптауне послов задержали надолго.

Но потом все вдруг изменилось. Робинсон перестал чинить препятствия.

За спиной послов состоялся сговор. Министр колоний лорд Натфорд посоветовал группе Гиффорда — Коустона объединиться с Родсом. Обе стороны согласились. У них, собственно, не было другого выхода. В борьбе возникло положение, которое в шахматах называют «пат». За Гиффордом — Коустоном стояли влиятельные лондонские круги, за Родсом — немалые силы в Южной Африке да и в Англии. Подумав, обе стороны решили, что лучше действовать сообща.

К моменту, когда послы отплывали из Кейптауна на старом корабле «Мавр», торг уже начался. Родсу они были больше не страшны, а Моунду — не нужны.

Но послы этого не знали. Думали, что ничто не изменилось. И надеялись.

Океан они видели впервые, как и почти все в своем необыкновенном путешествии. Но даже не поддались морской болезни.

Посольство привлекло к себе такое внимание пассажиров, что великосветская дама, леди Кэвиндиш, удостоила их беседы. Она заверила, что они и их король могут не сомневаться в существовании «Великой белой королевы», поскольку сама леди Кэвиндиш ее хорошо знает и неоднократно целовала ее руку. Один из послов спокойно ответил ей:

— Мы верим, раз вы так говорите. Но мы хотим поглядеть и своими глазами.

Лондон встретил жителей жаркого юга суровым холодом. «Но они, — свидетельствует Моунд, — вели себя спокойно, с достоинством».

Африканцы в Лондоне уже не были редкостью. Но эти — из самых глубин «дикой» Африки, да к тому же послы правителя загадочной страны, золотоносного Офира, конечно, не могли не привлечь внимания английской публики.

Высадились в Саутгемптоне. Когда прибыли на станцию Ватерлоо, на них набросились журналисты. Да и потом, когда они жили в лондонской гостинице «Бернере отел», им не раз приходилось сталкиваться с любопытством журналистской братии.

Наверно, сенсационный характер посольства и заставил королеву Викторию принять их буквально сразу, на третий день их пребывания в Лондоне.

В королевскую резиденцию в Виндзор их сопровождали высшие чиновники. В самом дворце были выстроены рослые лейб-гвардейцы в красочной форме. Это должно было произвести впечатление на послов.

Прием носил церемониальный, а не деловой характер. Королева милостиво произнесла:

— Вы проделали такой большой путь, чтобы встретиться со мной, Я надеюсь, что путешествие было приятным для вас и что вы не страдаете от холода.

Послы оказались вполне в состоянии поддержать светскую беседу. Один из них, учтиво поклонившись, сказал:

— Как может нам быть холодно в присутствии Великой белой королевы?

И добавил:

— Разве холод и тепло не подвластны великим королям и королевам?

Журналисты расспрашивали их потом, какое впечатление произвел на них прием. Но описали эти впечатления крайне поверхностно, передав лишь те высказывания Мчете и Бабияна, которые смогли чем-то позабавить публику. Например, что красивейшая женщина во дворце — леди Рендолф Черчилль, мать тогда еще совсем юного Уинстона Черчилля.

В Лондоне послы провели весь март 1889 года. Они повидали довольно много — от балета в театре «Альгамбра» до зоопарка. Побывали в Английском банке — в его подвалах им показали слитки золота, предложили попытаться поднять мешки с золотыми монетами. В честь посольства было устроено несколько обедов. На обеде в Обществе защиты аборигенов с ними встретился Райдер Хаггард.

Изумил ндебелов сам Лондон — бескрайние ряды домов, бесчисленные толпы людей. Говоря друг с другом по телефону, они никак не могли понять, как такая маленькая машина сумела выучить их язык, да еще так скоро.

Стремление удивить послов было весьма направленным и порой напоминало стремление запугать… Министерство колоний решило, что если уж они приехали и их приезд пришлось предать гласности, то надо извлечь из этого пользу: внушить им священный трепет перед англичанами.

Во дворце королевы Виктории им показали висящее на стене копье зулусского инкоси Кечвайо, побежденного англичанами десятью годами раньше. А в Музее восковых фигур мадам Тюссо убеждали, что стоящая там фигура — это сам Кечвайо, наказанный так за непокорность.

Послов повезли в Портсмут, на крупнейшую военно-морскую базу Англии. В Олдершоте показали маневры сухопутных войск — десять тысяч солдат. Атаки конницы, пальбу артиллерийских батарей. Новейшие типы оружия. Они видели, как стреляло 111-тонное орудие.