Сесквоч

Было что-то в жизни Бегана, что заставляло его привязаться к семье. До Линды он был женат семнадцать раз. И каждый раз он старался не распускать слюни. Беган не был ни двоеженцем, ни жуликом, ни двойным агентом ЦРУ и вовсе не хотел скрыться от жен. Он был монстром. Он убивал большинство своих жен. Остальных, которым повезло больше, он отпускал.

— Что спрятал, то твое, — обычно говорил Туберский. Беган не знал, что Туберский был великим мистиком, и даже если бы он был уверен, что Туберский прав, он все равно насмешливо улыбнулся бы над ним.

Мва-ха. Мва-ха-ха. Язык на место.

Ужасное поведение. Такова жизнь.

Внимание Бегана привлекли ящики с книгами. Его старые, артрические, в пятнах руки покопались в ящике и извлекли оттуда красный кожаный фотоальбом.

Фотографии Бегана и Линды, встретившихся в колледже. Оба пошли в религиозную школу. Беган хотел на этот раз сделать вызов. И, подсознательно, ему хотелось побольше уверенности в себе. Он листал страницы. Свадебные фотографии, фотографии маленьких и взрослеющих детей. Из всех родившихся у него за полтора века детей он больше всех любил и не любил Дарлу. Она была сама по себе.

Рождественские и сделанные во время отпуска фотографии. Так или иначе, семья привносила в его жизнь понятие смертности, которого ему не хватало. Беган посмотрел на последний семейный портрет, особенно на себя. Он был одинаковым на всех фотографиях — усталый, суровый. Он скоро переменится. Фактически, сегодня ночью. Темное Братство гарантировало ему молодое тело, красивое лицо, которое будет любить и ласкать его невеста. Взгляд Бегана остановился на других членах семьи. Глубоко, очень глубоко внутри, за бесконечной ненавистью, за отвращением к самому себе, в самой глубине его жила привязанность к детям. Ему было интересно, каким был он сам, когда был ребенком.

Пухлое тело, нескладная голова.

У него не было своих детских фотографий. Фотографии еще не изобрели, когда родился М.Дж. Беган.

Беган бросил альбом на стол и похромал через комнату к огромному старому сейфу. Он с трудом наклонился и повернул шестизначный замок. В сейфе было целое состояние, состоящее из долговых обязательств, наличных, драгоценностей, и еще фотоальбомы. Семьи, конечно, разные.

Беганы пятидесятых. Ее звали Эмили. У них не было детей. Она застала его однажды ночью со взъерошенными волосами, кровью на зубах и руках, когда он лез в окно. За это он убил ее.

Три семьи во времена сороковых и великой войны. Эти годы он провел в тылу, неся молчаливый караул в мертвой тишине покрытой саваном тумана ночи, крадясь на цыпочках за проститутками, стучащими каблучками по каменным аллеям. Семьи тридцатых и двадцатых, семьи конца и начала века. Это время было ему ближе.

1892 год. Чикаго.

Он с напомаженными волосами и пробором посреди головы. Усы, как руль у велосипеда, и бачки. В одной руке котелок, другая лежит на плече очередной жены (третьей по счету). По ее лицу видно, что она знает страшную тайну.

Мва-ха. Мва-ха-ха.

Мартин Джеймс Беган прибыл в Америку 6 января 1850 года. Президентом тогда был Захария Тейлор, и десятки ирландцев бежали с Изумрудного острова с его картофельным голодом. Он пересек Атлантику на скрипучем корабле, переполненном обедневшими кельтскими крестьянами. Беган был десятилетним некрещеным мальчиком с больной левой ногой. Он вез мятую записку с просьбой доставить его к дальней филадельфийской родственнице.

Кузина Дороти Ирэн считала его капризным и угрюмым ребенком. Для ее мужа он был обузой и еще одним лишним ртом. Мартину всегда доставалось в драках, которые он затевал. Он задирал тех, кто был помладше, крал, грубил старшим и кусал ребенка Дороти. Муж Дороти не был доктором Споком и часто избивал Мартина, как в историях о печально известном рыжем приемыше. Мартин пырнул его ножом в правую руку.

В тринадцать лет Мартин убежал из дому.

Ему пришлось выполнять тяжелую, плохо оплачиваемую работу и вступать в конфликты с законом. В душе Мартина росла ненависть к людям, рожденная страхом и ненадежностью и укреплявшаяся другими людьми. Он мечтал о власти. Мечтал, прижимая к себе нож. Воображал себя в своих пьяных фантазиях лучше, чем он был на самом деле. В семнадцать лет он оказался в стране вуду. В Новом Орлеане.

Беган стал сборщиком моллюсков. От этой работы руки его покрылись множеством царапин. Он насквозь пропах запахами океана, а платили ему мало. Однажды лунным вечером он подрался в грязном переулке за баром с огромного роста детиной, тоже сборщиком моллюсков, которого он назвал "…грязной черной обезьяной".

— Сейчас ты убедишься в том, что так оно и есть, — сказал его собрат по профессии, блеснув острыми белыми зубами.

Он стал первым человеком, которого убил Беган. Этот человек внушал Бегану непонятный страх. Он подкрадывался, как зверь, пользовался в драке ногтями и зубами. На этот раз кусали Бегана. Огромный негр поднял его над землей и запустил зубы глубоко в грудь Мартина. Когда Беган ударил его ножом под черные ребра, целясь в сердце, он почувствовал, как его собственное тело охватывает жаркая волна.