Сесквоч

Почти двадцать пять лет спустя в тюрьму Бэсин Вали попал другой преступник — спокойный и серьезный отличник старших классов Тодди Ханикат, совершивший массовое убийство. Тодди отравил всех участников встречи с бывшими выпускниками в Кугаре в 1953 году. Фотографии на пожелтевших страницах «Багл» производили неизгладимое впечатление. По всей длине дорожки вокруг футбольного поля лежала четверть всех тинэйджеров Бэсин Вэли, неловко уложенных в телеги и открытые машины, все еще в парадной форме и смокингах, взятых напрокат в девятнадцати милях оттуда. Это была одна из самых страшных национальных катастроф, произошедших в школе.

Последним убийцей в массовых масштабах был заезжий гастролер Карлос Каудерно. Во время пасхальных каникул в шестидесятых годах Каудерно напился пьяным и взобрался на вершину горы Роки Пойнт, с которой открывался вид на Роки Пойнт Парк. На высоте восьмисот метров над площадкой для пикников, выпив еще несколько бутылок дешевого вина, он решил расшатать и сбросить вниз четырнадцатитонный валун. Валун покатился на расположившийся ниже по склону пикник методистов. Шесть человек погибло, и многие получили увечья. Мэнтус, Ханикат, Каудерно и им подобные — все пытались совершить побег из тюрьмы Бэсин Вэли и никому еще это не удалось."

* * *

Туберский проснулся от неприятного ощущения, что лежит на грязной подушке. До него донеслись звуки рассекающего воздух металла и сопение дерущихся. Во сне у Туберского текли слюни. Все еще с открытым ртом и уткнувшись половиной лица в старую тюремную подушку, Туберский обвел взглядом знакомую обстановку. Камера номер два.

Через проход от него, и тоже на верхней койке спал на боку, повернувшись спиной к Джону, Чарли Два Парящих Орла. Чарли храпел после грандиозной пьянки. На полу в углу камеры дрожал под серым тюремным одеялом, натянутым до самых очков, Бин Брэс Браун. На небольшом пятачке в центре камеры Фенберг ловко уворачивался от ударов ножом, которые пытался нанести ему Рассмуссен Рыжая Собака.

Туберский поморгал и зевнул. Они с Фенбергом уже просыпались сегодня в шесть утра, завтракали и узнали, что им грозят серьезные неприятности. Бин Брэс прибыл вскоре после них.

Фенберг не разговаривал с Туберским.

Туберский застонал и сел, выпрямившись. Он потянулся и попытался потереть место на спине, куда попала прошлой ночью резиновая пуля с расширяющимся наконечником.

— Шедевр полицейского искусства, применяется для разгона толпы, — первым делом объяснил Туберский Фенбергу, который ничего не спрашивал. Фенберг казался разочарованным. — Они не проникают в тело, просто сшибают с ног и не вызывают никаких побочных эффектов, если не считать, что болят почки и, наверно, есть синяк.

Туберский постучал ногами по верхней койке и облизнул губы. Во рту было такое ощущение, как будто он лизал газету. Туберский быстро отдернул ногу, когда Рыжая Собака изо всех сил замахнулся, чтобы ударить Фенберга ножом в лицо. Фенберг попытался увернуться. Кровь закапала на угол деревянной спинки кровати Туберского.

Кровожадное выражение плоского, как топор, лица полуиндейца сменилось виноватым. На грязной рубашке Фенберга были следы ног, рукава разорваны в тех местах, где куда попадал ножом Рыжая Собака. На ухе Фенберга засохла кровь, волосы спутались, и у него болела голова. Он свирепо сжал зубы и бросился на Рассмуссена.

Туберский вздохнул. Он соскользнул с верхней койки и подошел к высоко расположенному и зарешеченному окну, потягиваясь на ходу. Снаружи стояло ясное голубое утро. Весна была не за горами. В камере Фенберг схватил Рыжую Собаку за горло и бил его о решетку.

— Не могу не признать, — сказал Туберский. Из окна ему была видна почти вся площадь. — Большинство людей с трудом привыкают к жизни в тюрьме. А ты влился сразу.

Бах-бах-бах по решетке, Фенберг расправлялся с мускулистым метисом.

— Как в большой семье, — философски заметил Туберский.

Бах-бах. У Рыжей Собаки глаза вылезли из орбит, и язык стал неестественно синим.

— Сильные клюют слабых. Маленькие становятся жертвами больших.

Бах.

Фенберг, все еще сцепив зубы, неохотно посмотрел на брата. Он глубоко вздохнул и поправил воротничок Рыжей Собаки.

— Он уже второй раз нападает и пытается убить меня, — сказал Фенберг, подняв вверх два пальца. — Второй раз!

Он смахнул нож с кровати.

Лицо Туберского прояснилось.

— Все равно я с тобой не разговариваю, — добавил Фенберг. Он швырнул нож в сторону Бина Брэса Брауна. Тот, подпрыгивая, упал на пол рядом с ним. — И с тобой я тоже не разговариваю. — Брэс сунул этот нож сегодня через окно. К несчастью, он сунул его Рыжей Собаке Рассмуссену. Вскоре после этого задержали и Бина.

Бин вяло улыбнулся.

— Все равно, черт бы побрал все это, — пробормотал Фенберг. Он прошел к своей койке мимо Рыжей Собаки. Собака все еще валялся, скорчившись, на полу и сжимал горло руками. Изо рта вырывалось хриплое, прерывистое дыхание. Фенберг сказал, что он является позором для всего индейского племени, и, пребывая по-прежнему не в духе, улегся на койку.