Сессия: Дневник преподавателя-взяточника

– Беру билет. Ну, естественно, я ничего не смогла по нему написать. Он меня вызывает и говорит, что за пустой листочек он может поставить только два. Я ему говорю: «Я же от Соко…» – ну, то есть от вас. А он мне говорит: «Ну, и чё?» И раз – двояк прямо в ведомость!

– М-да… – не зная, что сказать на это, протягиваю я. – Может, это у него юмор такой?

– Не знаю. Чё же мне теперь делать? – у Валиуллиной на глаза наворачиваются слезы.

– Сейчас я к нему схожу. Ждите здесь. Зачетку только свою дайте.

Она протягивает мне зачетную книжку и с надеждой смотрит на меня, поднося руку к лицу, чтобы сдержать готовый прорваться плач.

Знакомым маршрутом я сначала прохожу в двести двадцать третью аудиторию, потом ныряю за шкаф, где, как в укрепленном бункере, отсиживается Шарафеев.

– Здравствуйте, Марат Фарукович, – без особого энтузиазма я протягиваю ему ладонь, которую он пожимает с такой же мерой готовности. – Что случилось-то у вас с Валиуллиной из ВПП-1-04? Она утверждает, что вы ей два поставили, хотя она принесла вам вашу расчетку и напомнила насчет нашего разговора.

– Да. Но это вы должны были принести расчётку так, чтобы никто этого не видел. …

– А-а! Так это я должен был ее принести? Вы вроде такого не говорили…

– Ну, конечно. Она пришла на зачет вместе со всеми и, естественно, я вынужден был поставить ей двойку.

– Исправить уже никак нельзя?

– Я в ведомость поставил. Теперь только когда я заполню ее до конца, сдам и получу новую.

– А если она сейчас разрешилку возьмет?

– У них в деканате не принято так. Даже если три человека из группы осталось, все равно дают допведомость.

– А-а! Ну да, точно, – киваю я.

«Валиуллина, конечно, глупо сделала, что поперлась к нему на глазах у всех, но и он, судя по всему, просто денег терять не хочет» – шевелится у меня в мозгу очевидное заключение.

– Ладно, Марат Фарукович. Значит, вопрос лежит теперь в сугубо технической, но не принципиальной плоскости, верно?

– Нет-нет, не в принципиальной! – спешит заверить меня Шарафеев.

– Отлично. Тогда она подойдет к вам в свое время, да?

– Конечно-конечно!

– Ну, хорошо. До свидания.

Я выхожу из двести двадцать третьей аудитории и второй раз за последние две минуты почти впечатываюсь в свою клиентку. Как и следовало ожидать, она не вытерпела ожидания и решила подойти поближе, опять на глазах у прочих товарищей из своего потока.

– Так, Лейсан, пойдемте-ка туда, – я показываю рукой в конец коридора. Секунд через двадцать мы вновь останавливаемся с ней у Б-203.

– Он говорит, что поставит вам, но позже, когда у него закончится ведомость…

– Но у меня в понедельник первый экзамен, а он завтра последний день принимает! – хнычет она. – У меня не будет допуска! И он врет, я это чувствую – он просто не хочет ставить…

– …Честно говоря, Лейсан, у меня самого сложилось такое ощущение. Поэтому сейчас мы с вами сделаем финт ушами. Я пока, чтобы не сглазить, не буду объяснять вам, в чем суть. Постойте здесь минут пятнадцать-двадцать. Я скоро приду.

С этими словами я выхожу на лестницу и бегу вниз. Через несколько минут (повезло с лифтом, поднявшим меня на восьмой этаж Г-корпуса) я уже оказываюсь в деканате вечернего отделения. На мое счастье, в нем сейчас в гордом одиночестве дежурит студентка Алия Закиуллина, которая благодаря мне трижды на халяву получала экзамены, а недолюбливающая меня её напарница – дама бальзаковского возраста – куда-то отлучилась.

– Алия, здравствуй! – дружески приветствую я её.

– Здравствуйте! – как всегда, подчеркнуто вежлива со мной она.

– Ты не могла бы меня выручить? Тут ваши Шарафееву сейчас зачет сдают. Он случайно, по ошибке одной моей подзащитной трояк поставил вместо четверки. Ты не могла бы мне распечатать еще одну ведомость на группу ВПП-1-04? Она у него до сих пор меньше чем наполовину заполнена, я видел, так что переписывать ему долго не придется.

– Там же еще подпись замдекана нужна, – говорит Закиуллина.

– Ну, если хочешь, схожу я сейчас к вашему заму. Где он?

– Ладно, не надо. Я сама у него подпишу. Подождите немного…

Через пять минут я получаю на руки новый экземпляр ведомости. Я готов ликовать от радости.

– Спасибо тебе, Алия! Ты не волнуйся – он принесет оба варианта: и старый, и новый.

– Пожалуйста. Да я и не волнуюсь.

С улыбками на устах мы расстаемся с ней на сегодня, и я лечу в Б-корпус. Снова почти врезаюсь при подъеме на второй этаж в Валиуллину, снова нахожу Шарафеева в «бункере» – в общем, полное «дежа вю».

– Здравствуйте, Марат Фарукович, еще раз! – говорю я ему, замечая, что мое второе появление стало для него полной неожиданностью. – Вот видите! – демонстрирую свежеотпечатанный список. – Мне в деканате навстречу пошли – новую ведомость дали. Исправьте, пожалуйста, оценку Валиуллиной прямо сейчас, а то она нервничает – ей на экзамен надо уже в понедельник идти, а допуска до сих пор нет.

Шарафеев медленно, нехотя осматривает лист, находит нужную фамилию и говорит:

– Мне, конечно, переписывать сейчас всё придется…

…Естественно, сразу же натыкаясь на мою ответную реакцию: