Сестра

– Я знал, что ты позволишь ей у нас пожить, если будешь думать, что она связана с Чарли, и она действительно немного на нее похожа. Я не знал, как иначе ее представить. Мне так стыдно, Грейс. Я думал, она исчезнет через несколько дней и мы спишем ее со счетов, как чокнутую, возобновим поиски настоящих родственников Чарли. Я не предполагал, что ты к ней привяжешься. Когда я думал, что она мне друг, то рассказал ей о твоем отце. Я и помыслить не мог, что она сочинит похожую историю, чтобы с тобой сблизиться.

– Не могу поверить, что ты был так жесток. Ты делился личной информацией с совершенно незнакомым человеком. И знал, как много это для меня значит – найти отца Чарли.

Дэн смотрит на меня умоляюще.

– Я знаю. Ты все еще можешь это сделать. Мы с тобой можем.

– Нет больше никакого «мы».

– Грейс, прошу тебя. Мне не следовало лгать, но я запаниковал. Я сделал это для тебя, для нас.

– А когда ты ее трахал, тоже думал о нас?

Щеки Дэна мокры от слез.

– Пожалуйста. Это было всего один раз.

– И я должна в это поверить? Ты, вероятно, делал это всякий раз, как меня не было. В нашем доме. В НАШЕЙ ПОСТЕЛИ!

– Нет! Я клянусь. Это было только один раз. Глупая ошибка. Я даже этого не помню. Если бы она не показала мне видео, я бы никогда не поверил, что это случилось. Мы сможем это преодолеть, ведь правда?

– Нет. – Мой голос спокоен. – Может быть, мы могли бы это преодолеть, если бы ты тогда рассказал мне правду, но ты дурил меня и мной манипулировал. Держу пари, вы хорошо посмеялись за моей спиной, не так ли?

– Нет. Мне претило, что она здесь живет. Когда я увидел, что ты к ней привязываешься, я попытался заставить ее уйти, но она не желала. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что я не знал, как это прекратить.

Мало того что Анна спала с Дэном, шантажировала его, что очень больно, она еще наговорила кучу лжи. Дала мне понять, что я познакомилась с таким человеком, который понимает, каково это в девять лет потерять родителей. Ощущение абсолютного опустошения и потери. Неоправданное чувство вины и страх остаться покинутой. Прежде я никогда ни с кем не делилась этими чувствами. Никогда не думала, что кто-то сможет понять, пока не познакомилась с Анной. Я думала, у нас так много общего, но все это была ложь.

Голова вдруг становится очень тяжелой, и я опускаю ее на руки.

– Почему? Почему она хотела жить здесь? У нее, наверное, есть родственники? Друзья?

– Она сказала, что нет. Может, она ревновала к тому, как сильно я тебя люблю. Не знаю. Анна чокнутая. Она старалась доставить тебе неприятности…

– Какие неприятности? – Но тут же я вспоминаю о том, сколько раз моя жизнь шла наперекосяк с тех пор, как Анна к нам переехала. Пропажа кулона, взлом электронной почты, кампания, развязанная против меня в «Твиттере». Могла ли она взять мои ключи и вломиться в детский сад? Мне страшно даже думать об этом.

– Когда она добавила ореховый сироп в твой горячий шоколад, я по-настоящему испугался.

– Она могла меня убить, и все равно ты позволил ей остаться. Боже, она, вероятно, отравила мой чертов суп, Дэн. Ты трус.

– Знаю. Я не знал, как ее выдворить. Не знал, на что она способна.

– Зато я знаю.

Дэн поднимает голову. Его глаза – мокрые и красные – впервые встречаются с моими глазами.

– Посмотри в коробку, Дэн.

– А что там?

– Загляни. – Мой голос тверд, как сталь.

Он опускается на колени перед кофейным столиком, приподнимает клапаны коробки. Горло его схватывает спазм.

– Грейс…

– Убирайся, Дэн.

– Но мы…

– Убирайся к дьяволу! – Я изо всех сил швыряю в него бокал. Он пролетает совсем близко от головы. Мерло, словно струйки крови, бежит по молочно-белой стене. Осколки стекла разлетаются по ковру. Я беспокоюсь о том, что Миттенс может поранить лапы, а потом вспоминаю, что ей уже ничто не может навредить. – Убирайся! – кричу я Дэну в лицо, брызжа в него слюной и ядом.

Дэн забирает свои ключи и идет к двери, повесив голову. Я стою у окна и смотрю в его удаляющуюся спину: мне хочется ударить в нее ножом.

У Миттенс столько игрушек: мыши, набивные рыбы и бренчащие мячики, – и я кладу их вместе с ее мисками к ней в коробку. Затем я нежно накрываю кошку, которой никогда уже не будет холодно, ее пушистым одеялом с нарисованными отпечатками лап. Когда я выношу коробку из дому, у меня ощущение, словно я смотрю на себя саму откуда-то с высоты. Пытаюсь вилами выкопать ямку. Земля, как камень, несмотря на дождь. Я вновь и вновь колочу зубцами в грунт, и волны от этих ударов отдаются в руках и позвоночнике. Кажется, прошло совсем немного времени с тех пор, как мои руки были в волдырях после того, как я заново высаживала кустарники, которые, как я теперь знаю, Анна намеренно выдрала, или с тех пор, как ныли мои плечи, когда я выкапывала коробку воспоминаний. Теперь я хороню другую коробку с воспоминаниями. Я смаргиваю вместе со слезами картины того, как Миттенс мягко хлопает меня по щеке лапкой, как, мурлыча, трется мордочкой о мое лицо.