Сестра

– Грейс! – пронзительно кричит она. – Пожалуйста. Помоги мне. – Произнося те же самые слова, которые семь лет назад произнесла ее сестра, она делает шаг вперед, и как бы сильно мне ни хотелось ее прогнать, я не могу. Мы стоим в саду. Порыв ветра ударяет в калитку, которая наконец отворяется и бьет Эбби по спине, отчего та летит на землю. Она поднимает на меня взгляд, дождь струится по лицу, волосы облепили голову.

– Тебе лучше войти внутрь. – Я поворачиваюсь и иду к коттеджу.

Оказавшись внутри, Эбби сворачивается клубком в кресле Дэна – в моем кресле – и плачет так, словно у нее разбито сердце. Я вожусь на кухне, чтобы дать себе время подумать. Я вне себя от ярости, но не знаю точно, какую часть этого гнева вызвала Эбби, а какую – Дэн с Анной. Все они в этом замешаны, но именно Эбби рыдает у меня в гостиной. Именно она потеряла сестру, и кажется несправедливым направлять всю мою ярость на нее. Я думаю, самое малое, что могу сделать для Эбби, это выслушать ее. Я кипячу чайник, вытаскиваю из шкафчика чашки, стараясь заглушить ее рыдания.

Принеся поднос в гостиную, ставлю его на стол и прокашливаюсь. Эбби шмыгает носом, уткнувшись в рукав джемпера.

– Извини, Грейс. – Я не знаю, извиняется ли она за то, что пугала меня до полусмерти, или за плач, поэтому не отвечаю. Вместо этого наливаю ей чай, который еще не заварился, добавляю в него молока и придвигаю к ней чашку вместе с сахарницей и ложкой.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Мы вернулись в деревню. У дедушки болезнь Альцгеймера, и мама хотела быть поближе к нему.

– Я имею в виду не деревню. Я имею в виду свой дом. – Я обвожу жестом комнату. – Чего тебе от меня нужно?

– Возвращения в прошлое. Так много воспоминаний. Я хотела поговорить о Шиван.

– Поговорить?

– Да. – Она берет чашку, но рука так трясется, что чай выплескивается ей на колени. Я ставлю на стол перед ней коробку с косметическими салфетками.

– Так почему ты не поговорила вместо того, чтобы вести себя как шпион?

– Не знала, что сказать. Я ужасно относилась к тебе в школе и знаю, потом тебе пришлось нелегко. Я слышала о Чарли. Очень тебе сочувствую.

Я сдержанно киваю.

– Я много раз мысленно репетировала свою речь. Всякий раз, когда я звонила и слышала твой голос, у меня не хватало духу. Я думала, будет легче, если приду сюда, но нет. Я не могла заставить себя постучать в твою дверь. Наверно, боялась, что ты захлопнешь ее перед моим носом.

– Ты чуть на меня не наехала, Эбби. Ты могла меня убить!

– Когда я проехала мимо и поняла, что это твоя машина, то была твердо уверена, что спрошу тебя. Что на сей раз не сдрейфю. Я себя действительно настроила. Это было глупо, и я так рада, что не произошло аварии. Я не собиралась причинять тебе вред, Грейс. – Ее лицо покрыто пятнами, залито слезами, и я вздыхаю.

– Ну, хорошо, вот ты здесь. О чем ты хочешь меня спросить?

– Грейс, Шиван упоминала обо мне, когда звонила тебе в ту ночь?

Это один из тех моментов, когда у тебя есть доля секунды, чтобы сделать выбор, и ты знаешь, что какое бы решение ни принял, назад пути не будет.

Широко раскрытые глаза Эбби полны надежды. Что я могу сказать? Что я отказалась помочь? Дала отбой? Что жалела об этом с тех самых пор? Шиван могла бы остаться в живых, если бы я ее выслушала. Я могла бы сказать Эбби, что, по сути дела, чувствую себя ответственной за смерть ее сестры. Но что хорошего принесут мои признания? Они не вернут Шиван.

Я делаю выбор и отвечаю:

– Да.

Остается ли ложь ложью, если приносит утешение? Полагаю, что да, но я все равно продолжаю лгать, сама точно не зная, предназначена ли фабрикуемая мной история утешить Эбби или облегчить мою собственную вину.

– Я сказала ей, что ты ее ищешь и хочешь попросить у нее прощения.

Эбби наклоняется вперед и перекручивает в руках салфетку.

– Что она сказала?

– Она сказала, что это не важно. Она все равно тебя любит. Шиван собиралась прийти и найти тебя.

Ложь на лжи. Я могла бы выстроить из нее стену. Тело Эбби обмякает в кресле, она плачет, и я поддерживаю ее. Потом приношу еще салфеток, еще чаю, и мы обмениваемся историями о старшей сестре, которую она обожала. Я никогда не знала, что Шиван, когда была маленькой, брала уроки чечетки. Эбби не знала, что Шиван была первой девочкой в нашем классе, которая целовалась с мальчиком. Мы все многогранны, думаю я. Есть вещи, которыми мы делимся. Есть вещи, которые скрываем. Хорошее, плохое. Правда, ложь.

Уже поздно, и я дико устала. Предлагаю Эбби свободную кровать, но она хочет вернуться к родителям. Они беспокоятся, когда она надолго пропадает из виду, и не могу сказать, что я их осуждаю. Это опасный мир, но по крайней мере я знаю, что больше не будет темных фигур возле моего коттеджа, не будет припаркованных в переулке красных машин. Я их не придумала. Большое облегчение узнать, что независимо от того, что говорит «Гугл» о побочных эффектах моих препаратов, у меня более сильная связь с реальностью, чем я думала.

– Если захочешь поговорить еще, позвони мне, – говорю я Эбби, пока она натягивает свое черное пальто. – Только больше не бросай трубку!