Сестра Керри (Sister Carrie)

"Why, yes, didn't you know that?	- Ну, конечно! Разве вы не знаете?
Why, he's manager of the Grand Opera House."	Он директор Большой оперы.
When these things would fall upon Drouet's ears, he would straighten himself a little more stiffly and eat with solid comfort.	Когда это доносилось до ушей Друэ, он расправлял плечи и ел с еще большим аппетитом.
If he had any vanity, this augmented it, and if he had any ambition, this stirred it.	Если ему и без того свойственно было некоторое тщеславие, подобные разговоры могли только усилить его; если он был честолюбив, они могли лишь еще больше разжечь его честолюбие.
He would be able to flash a roll of greenbacks too some day.	О, настанет день, когда и он сам будет швырять кредитки целыми пачками!
As it was, he could eat where THEY did.	Он и сейчас может обедать там, где обедают эти люди!
His preference for Fitzgerald and Moy's Adams Street place was another yard off the same cloth.	Предпочтение, которое он отдавал бару "Фицджеральд и Мой" на Адамс-стрит, основывалось на тех же соображениях.
This was really a gorgeous saloon from a Chicago standpoint.	Для Чикаго это был роскошный бар.
Like Rector's, it was also ornamented with a blaze of incandescent lights, held in handsome chandeliers. The floors were of brightly coloured tiles, the walls a composition of rich, dark, polished wood, which reflected the light, and coloured stucco-work, which gave the place a very sumptuous appearance.	Как и ресторан "Ректор", он был залит мягким электрическим светом, пол его был выложен пестрыми квадратными плитками, а стены в нижней части облицованы темным полированным деревом, отражавшим огни прекрасных люстр. Цветная лепка в верхней части стен делала зал необычайно роскошным.
The long bar was a blaze of lights, polished woodwork, coloured and cut glassware, and many fancy bottles.	Длинная стойка бара вся утопала в ярком свете и тоже была облицована полированным деревом. Повсюду сверкали хрусталь, цветное стекло и, конечно, множество бутылок всевозможных затейливых форм.
It was a truly swell saloon, with rich screens, fancy wines, and a line of bar goods unsurpassed in the country.	Это был действительно великолепный бар - с огромными пальмами, с дорогими винами и с обилием фруктов, конфет и сигар, лучше которых нельзя было найти нигде.
At Rector's, Drouet had met Mr. G. W. Hurstwood, manager of Fitzgerald and Moy's.	В ресторане "Ректор" Друэ познакомился с мистером Герствудом. Это был управляющий баром "Фицджеральд и Мой".
He had been pointed out as a very successful and well-known man about town.	О нем говорили как о человеке преуспевающем и весьма светском.
Hurstwood looked the part, for, besides being slightly under forty, he had a good, stout constitution, an active manner, and a solid, substantial air, which was composed in part of his fine clothes, his clean linen, his jewels, and, above all, his own sense of his importance.	Герствуд вполне оправдывал это мнение. Ему было под сорок, он обладал крепким сложением, деятельной натурой и имел солидный, внушительный вид, отчасти благодаря тому, что носил отличные костюмы, белоснежные рубашки и драгоценные запонки и булавки, но главным образом благодаря сознанию собственной значительности.