Сестра луны

– Убирайся прочь! Здесь все спят!

Тогда Мария принялась дергать за ручку двери, пытаясь проникнуть внутрь, и, к своему удивлению, обнаружила, что дверь не заперта.

В тусклом свете единственной керосиновой лампы, освещавшей все пространство, Мария поняла, что попала в коридор. Прямо перед собой она увидела крутую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж.

– Хуана так ведь и сказала: второй этаж, вторая дверь налево, – задыхаясь от волнения, пробормотала Мария и стала тихонько карабкаться по ступенькам наверх. Чем выше, тем скуднее был свет от лампы, горевшей внизу. Можно сказать, уже в полной темноте Мария кое-как сориентировалась, нашла нужную дверь и осторожно постучала. Ответа не последовало. Стучать громче Мария боялась – вдруг разбудит остальных жильцов? А потому снова дернула за дверную ручку, и дверь легко отворилась.

Свет от уличного фонаря вливался через незашторенные окна, освещая крохотную каморку. На матрасе, брошенном прямо на пол, Мария сразу же узнала очертания тела своей любимой, своей ненаглядной дочери. Лусия крепко спала.

Мария нервно сглотнула слезы, подступившие к горлу. Она на цыпочках подошла к матрасу и опустилась перед ним на колени.

– Лусия, это я, твоя мама, – прошептала она едва слышно, стараясь не напугать ребенка, хотя и понимала, что уставшая девочка спала как убитая. Ласково погладила ее спутавшиеся волосы, потом обвила руками худенькое тельце. От Лусии пахнуло запахом давно не мытого тела, матрас пах еще хуже, но Мария даже не обратила на это внимания. Одна в чужом, огромном городе, приехав сюда из далекого Сакромонте, она, словно ведомая за руку самим божественным провидением, все же сумела отыскать в этом городе свою дочь. И это главное.

– Лусия! – Мария легонько потрясла девочку за плечо, пытаясь разбудить ее. – Это я, твоя мама. И я здесь, рядом с тобой.

Лусия слегка пошевелилась во сне и открыла глаза.

– Мамочка? – воскликнула она сонным голосом, разглядывая Марию, потом с сомнением покачала головой и снова закрыла глаза. – Я, наверное, сплю, и ты мне снишься.

– Нет! Это действительно я. Вот приехала проведать вас с папой.

Лусия тут же подхватилась на своей постели и села.

– Так ты мне не снишься?

– Нет. Я здесь. – Мария взяла пальцы дочери и приложила их к своей щеке. – Чувствуешь, я живая?

– Мамочка! – Лусия с готовностью бросилась в ее объятия. – Я так по тебе соскучилась, так соскучилась…

– И я по тебе очень скучала, голубка моя. Потому и приехала сюда, чтобы отыскать тебя. С тобой все в порядке?

– О да! Все очень хорошо! – энергично закивала головой Лусия. – Мы с папой работаем в самом лучшем баре Барселоны. Его все здесь называют главным храмом фламенко! Представляешь?

– А твой отец… Как он? И, кстати, где он? – Мария обвела глазами крохотную комнатку. Места для еще одного матраса на полу в этом чулане попросту не было.

– Так он, может, еще в «Вилла Роза». Привел меня домой, уложил спать, а сам снова ушел работать. Здесь же недалеко.

– И он оставил тебя тут одну? – в ужасе воскликнула Мария. – Но сюда же может зайти любой человек с улицы и утащить тебя куда угодно.

– Да нет же, мама. Такого никогда не случится. За мной присматривает папина подруга, когда его нет дома. Она спит в соседней комнате. Очень милая женщина. И красивая, – добавила Лусия.

– А где же спит папа? – поинтересовалась у дочери Мария.

– Да там же, – не совсем уверенно ответила девочка и махнула рукой на дверь. – Где-то за дверью.

– Хорошо, – обронила Мария, чувствуя подступивший к горлу комок. – Раз я уж сюда приехала, проделав такой долгий путь, пойду и поищу его.

– Ах, нет, мамочка! Не уходи! Может, он еще не скоро вернется. Останься лучше со мной. Ведь уже поздно. Ложись рядом на матрас, свернись калачиком, мы обнимемся и заснем.

Но Мария уже поднялась с пола.

– Так мы и сделаем, но только чуть позже, – сказала она дочери. – Ты пока спи, а я скоро вернусь.

Закрыв за собой дверь, она издала сокрушенный вздох. Конечно, Лусия могла что-то и перепутать или не так все понять своим детским умом, но в глубине души Мария знала: все, о чем поведала ей дочь, правда. Приготовившись к худшему, она на цыпочках подошла к соседней двери и осторожно, стараясь не шуметь, повернула дверную ручку, чтобы войти в комнату. Тот же самый уличный фонарь освещал и эту каморку. Свет падал на железную кровать, на которой лежал ее муж, а рядом с ним – какая-то девушка, еще совсем юная. На вид лет восемнадцать, не более. Она лежала на матрасе совсем голой. Рука мужа была перекинута через ее упругий живот и покоилась прямо над темным волосяным островком, прикрывшим ее женское естество.

– Хозе, просыпайся. Это я, Мария, твоя жена. Вот приехала в Барселону, чтобы навестить тебя.

Она говорила громко, как обычно разговаривают люди днем, ничуть не заботясь о том, что какой-нибудь прохожий с улицы снова станет орать на нее, призывая к тишине.

Первой проснулась девушка. Открыла глаза и села на постели, ошеломленно уставившись на Марию. Слегка поморгала, чтобы различить ее контуры в темноте.