Сестра Морфея

…Дождь не проходил и лил как из ведра. Платону он был нипочём. Заряд хорошего настроения именно под него он сегодня получил. Он не злорадствовал, что дела у Хаджи совсем из рук вон плохо. Он просто был глубоко убеждён, что на таком уровне с детьми работать нельзя. Воспитанием юных спортсменов, должны заниматься не его родственники, а опытные тренера, пускай даже без спортивного образования, главное чтобы дело своё знали. А Фима с Борисом, не тренировали детей, а только уродовали, возможно, из которых при качественных тренировках могли вырасти Чемпионы. Он подъехал к её подъезду к десяти тридцати и позвонил по мобильному телефону.

— Я буду готова через пятнадцать минут. Может, зайдёшь, кофейку выпьешь? Не бойся, приставать не буду, — успокоила она его, хихикнув в трубку.

— Какая самоуверенная мадам, — проворчал он и вышел из машины. Семимильными шагами через лужи допрыгал до подъезда. Входная дверь была открыта. В квартире стояла тишина.

— Проходи на кухню, — раздался голос из ванны, — обслужи себя сам. Я сейчас.

Перемены на кухне были разительные. Вся сантехническая старая арматура была заменена. На окнах висят модные занавески. От новой электрической плиты, на которой стоял чайник, исходило тепло, а главное мойка была пуста и ни одной грязной кастрюли он не увидел. Значит, посуда была вымыта. Он навёл себе кофе и выпил его без сахара.

— Никак замуж собралась? — крикнул он ей.

— Как ты догадался? — вышла накрашенная она из ванной.

— Порядок у тебя смотрю, на кухне стал.

— Пошли в зал зайдём, посмотришь, какой я царский диван приобрела. Спи хоть вдоль, хоть поперёк.

Постельное бельё было не убрано с дивана. На одной подушке лежал ноутбук, на второй, большой плюшевый медведь. Сам диван действительно был богатый и большой, на котором запросто бы не ощущая тесноты, убралось четыре взрослых человека.

— Вот ты отталкивал меня всё время, теперь на нём скоро будет спать другой мужчина. Сегодня он пригласил меня к себе домой в гости с родителями знакомить. Пускай он деревенский, зато работящий, с голоду не даст помереть. Янку вчера с собой забрал. Значит намерения у него серьёзные.

— Диван стоящий, на нём и танцевать можно, не только спать, — оценил он её приобретение. — Удачи тебе в семейной жизни!

Она исступлённо смотрело на него. Хотела что — то сказать, но вместо слов гневно топнула ногой. Гнев её был кратковременным и она сразу засмеялась. Отчего он улыбнулся и сказал:

— Я понял тебя, — подкаблучник твой избранный мужчина оказался. Не в Ольховке ты его случайно зацепила?

— Нет, — буркнула она, — мой Миша ближе живёт, в Казачке. На племенном заводе работает.

— Быком что — ли?

— Сам ты быком, — ветеринаром. Но он деловитый мужик, всю сантехнику мне в квартире заменил, лоджию обустроил. Только он чуточку заикается.

— Это плохо.

— Почему?

— Все заики неуравновешенные психи. И если вы повздорите с ним, то велика вероятность, что он в тебя утюг запустит или того хуже вилкой пупок продырявит.

— А я спрячу от него опасные предметы, — не поняла она юмора.

— Ладно, поехали на работу, — сказал он, — после познакомишь меня со своим Мишей. Может он тебе поможет и диссертацию написать, если такой деловой, то во всём должен шарить.

Пока они спускались по лестнице, Платон рассказал ей о звонке Хаджи.

— А запрыгал сволочь, так ему и надо! — обрадовалась она, — услышал бог мои молитвы. Мы ещё на его и Смородина похоронах спляшем. Месяц до выборов осталось. Все в городе говорят, что его и мэра турнут из администрации. Бюджет то города за полгода ухнул в неизвестность.

— Я далёк сейчас от политики. У меня на носу день физкультурника и я должен обыграть весь город своими детьми. Янка тоже играть будет. Надеюсь, что ей под силу занять первое место.

— Думаешь? — отрешённо спросила она.

— Я не думаю, а рассчитываю. Соревнования будут проводить, вероятно, в Сибири. Тут уже я не скрою от Хаджи, что работаю в детском доме. У них месяц будет в запасе, чтобы подложить мне очередную Хавронью. Тогда уже я успокоюсь навсегда, забуду про настольный теннис и буду наслаждаться вечным отдыхом.

— Если он только под ручку со свиньёй пойдёт к этому вельможе Смородину, то я забью в крышку его гроба свой гвоздь.

— Каким образом?

— Не образом, а искусством пера. Помечу его гнилое нутро всеми нравственными и уголовными законами в газете. И помещу её в интернете. Эта статья для него будет расстрельной, после которой все двери для него будут закрыты.

— А сможешь? — с недоверием посмотрел он на неё.

— По твоей милости поднаторела на диссертации.

Я сейчас смогу не только статью написать, но и создать, к примеру, фолиант о кухонном столе.

…Они вышли на улицу. Там был потоп. От ливня образовалось помимо луж множество ручейков, которые перепрыгнуть было невозможно. Прохода к машине не было. Хочешь, не хочешь, но мочить ноги, предстояло в любом случае.

— Неужели ты меня на руках понесёшь до машины? — обрадовалась она и, посмотрев на окна дома, добавила. — Пускай у соседей глаза лопнут от зависти!

— Не лопнут, — успокоил он её и, сняв с себя кроссовки, пошёл босиком до машины.