Сестра Ноя

Между тем прошел, пролетел месяц, с тех пор, как мы с Юрой приступили к совместной молитве. Несколько раз звонила Маша, дважды – Виктор, они спрашивали, есть ли надежда. Я отвечал, что надежда есть и она крепнет с каждым днём. Только нужно немного потерпеть, Господь серьезные дела так скоро не делает. Грех, за который Марина наказана, созревал в ее душе не один год, поэтому и отмаливать его надо не один день. В последний наш телефонный разговор Виктор с Машей сказали:

— Мы приняли решение, как только Марина найдется, так мы вместе и пойдём в храм воцерковляться.

— Ну, ребята, после такого заявления, – воскликнул я, – ждите Марину с минуты на минуту!

В тот вечер я, должно быть, несколько погорячился, потому что ни в тот день, ни в следующий вестей от Марины не поступало. Зато на четвертый день, поздно вечером 30 июля, в день памяти великомученицы Марины, позвонил из Турции Виктор и сообщил:

— Со мной связался третий секретарь Генерального консульства России в Анталии и сказал, что пришла к ним женщина лет сорока в турецкой одежде и уверяет, что она гражданка России Марина Алексеевна Кулакова. Я немедленно вылетел в Анталию, оформил документы и вывез Марину на Родину в Москву. Подожди, она сейчас тебе что‑то скажет. Трубку из рук вырывает!

— Арсений, – прозвучал в трубке надтреснутый женский голос, – это Марина. Спасибо тебе! Я видела тебя во сне, как ты молишься обо мне со своим братом. А потом ко мне подошла красивая девушка в белых одеждах, взяла за руку и мимо охранников вывела меня прямо сквозь двери и ворота на улицу, да еще и до консульства довела и сама охрану разбудила. Как ты думаешь, кто это был?

— Твоя небесная заступница великомученица Марина. Ты ей теперь по гроб жизни обязана молиться и благодарить её. Пойди в храм и хотя бы свечку для начала поставь. Если не будет иконы святой Марины, то к иконе Всех святых – она есть в каждом храме.

— Поняла! Я так и сделаю. Спасибо тебе и всем вам! Передаю трубку Виктору.

— Арсений, брат мой, спасибо тебе! Теперь мы с Машенькой обязательно выполним свое обещание.

— Попробуйте только не выполнить, – пробурчал я. Потом встрепенулся и спросил: – Скажи, Виктор, это случайно не ты пробил через министра госзаказ нашему заводу?

— А как ты узнал? Я же просил молчать обо мне.

— Да так, логически вычислил. Так что и тебе спасибо от меня и нашего завода.

— Да, ладно, мы с тобой при встрече еще поговорим на эту тему.

А через полчаса позвонила Маша и тоже благодарила меня. Только с каждым словом мне становилось всё хуже и хуже. Я извинился и отпросился спать.

Последним позвонил Юра и сказал:

— Я тебе полчаса дозвониться не могу. Что, нашлась беглянка?

— Нашлась… – прошептал я, чувствуя, как тупая боль в животе с каждым ударом пульса растет и расширяется.

— Что, и тебе становится худо? Я же предупреждал… Держись, брат!

Сквозь холодные мазутные московские стремнины, туберкулезную болотную промозглость Питера, ядовитые туманы европейского эрзац–рая, мускульные судороги американских каменных ущелий, утонченное восточное вероломство, предательство и лихое бегство сестры, силовой прессинг мужа – сквозь эти круги ада, Маша вышла через церковные врата и явилась мне той светлой девочкой, несущей в себе немеркнущий свет, которой она впервые привлекла моё внимание в первый школьный день.

Нечаянное веселье обдало её сверкающей волной, жемчужной пенистой волной из сияющих небесных высот и впервые за долгие месяцы и годы, тягучие дни и ночи она, увидев меня, беззаботно засмеялась, как девчонка, прыгающая вокруг рождественской ёлки с огромным рыжим апельсином в липких, сладких, пухлых ручонках. Маша с порога бросилась мне на шею, обняла и даже пыталась целовать мои руки…

Пришлось объяснить, что я болею, меня тошнит и одолевает слабость и вернулся в кровать, обложенную книгами. Она заглянула в холодильник, отругала мена за скверное питание и сварила протертый суп. Сбегала в магазин, забила холодильник и еще пожарила котлеты с картошкой. Заставила меня поесть. А сама не умолкая говорила, говорила, рассказывала новости… У меня от всего это кружилась голова, волны света сменялись нападками тоски, чем я не мог с ней поделиться. Не хватало еще, чтобы Маша узнала, что и её ожидает в случае, если она станет вымаливать ближних из ада. Не всякий может вынести и спокойно перетерпеть нападки из мира невидимого.

— Слушай, Арсюш, а давай тебя женим!

— На ком?

— Ну, хотя бы на Наденьке Невойса.

— А ты откуда знаешь, что она у меня работает?

— Не забывай, кто у меня муж. Он знает всё обо всех. А что? Девушка он тихая, бесконфликтная, послушная. Да, она же и хозяйка отличная! Ты помнишь, как мы ходили к ней в гости на день рождения? Они там с бабушкой в четыре руки такой стол приготовили! Я та–а-ак объелась, до сих пор вспоминаю. Даже обыкновенный салат оливье был такой вкусный, что не оторваться. Ты же сам тогда еле из‑за стола выполз.