Сестра Ноя

— За ушедшую молодость! Не чокаясь. — Вася привстал и вежливо, на полусогнутых, втянул пенистое содержимое стакана.

— Наше пролетарское гран-мерси, — ответствовал Коля, промокая вафельным полотенцем усы.

— Хорошие у нас гости! — констатировал Василий.

— Хорошие, — согласился Николай.

Тогда Юрий налил еще по стакану пенистой влаги и вопрошающе поднял глаза.

— Очень хорошие у нас сегодня гости! — сказал Василий.

— И верно, очень хорошие! — кивнул Николай, улыбаясь всем фасадом.

Мне досталось резать колбасу и наблюдать за подозрительным перемещением огромного рыжего кота в сторону тарелки с нарезкой. Он медленно по-пластунски «шел на запах», улавливая струю воздуха, исходящую от свежей московской колбасы, бдительно прижимаясь к стене, чтобы его не заметили. В это время пушистая черно-белая кошка возлегала на тумбочке в углу кухни и оттуда наблюдала за операцией, надеясь на свою законную долю добычи. В целях профилактики правонарушений, я отрезал два толстых куска колбасы и положил под нос кошке и коту — они сразу прекратили криминал и приступили к завтраку на законном основании.

Мое внимание переключилось на портрет Василия, висевший на стене, — небрежный набросок углем, нечто среднее между карикатурой и расплывчатой японской картиной суми-э, написанной тушью по мокрой рисовой бумаге.

— Это полотно гениального художника Анатолия Зверева, — сказал Василий, заметив направление моего пытливого взора. — Писал экспромтом — окурком папиросы марки «Север» на оберточной бумаге второго сорта из-под ливерной колбасы по цене 64 копейки за кило. Я с ним на ступенях Сорокового гастронома «жигулевским» поделился, а он в благодарность предложил: «Позволь тебя изувековечить!» А потом предупредил: ты его не выбрасывай, вот помру, эта картинка будет стоить как «роллс-ройс». А когда прочел на моем лице иронию, мэтр объяснил, что история живописи свидетельствует: чем более художника ругают и гонят при жизни, тем дороже после смерти становятся его картины. Так что теперь я богач! — Оглянулся по сторонам, смущенно кашлянул в кулак и исправился: — Мы теперь богачи!

Издалека, от входной двери в нашу сторону сначала по деревянному настилу пола, а позже по всем несущим конструкциям барака пронеслась дрожь. Все как один вскинули глаза на Василия.

— Претендент, — сухо отрезал тот.

— Претендент — на что? — полюбопытствовал я.

— Ох, на многое! Всюду найдется такой человек, которому много надо. Поэтому для сокращения времени на оглашение списка, просто — претендент!

В столовую вошла основательная женщина, лет от семнадцати и выше, улыбающаяся белыми крепкими зубами, полными бордовыми губами и округлым лицом. Она сияла всем сразу, при этом, мужчинам интимно, а Маше — вопрошающе.

— Вот я хотела спросить, — почти кричала она зычным голосом сильной молодой женщины. — Не, а чо такого! Меня послали, я бы сама ни за что!.. — Она подошла к Маше и, подбоченясь, обвела ее хрупкую фигурку атлетическим подбородком. — Вот это, что на вас — это где берут? Почем? И как называется?

— Господа, — воскликнул Василий, — позвольте представить: Бэла Альбертовна де Сад!

— Он шутит! — прыснула женщина. — Я Валентина Алексеевна Садовничева. — И снова обернулась к Маше. — Можно вас на минутку?

— А почему Бэла? — спросил я.

— Заметьте, фамилия «де Сад» сомнений не вызвала, — желчно отметил тот. — Бэла — в честь американки норвежского происхождения Бэлы Гиннес по прозвищу «черная вдова», убившей сорок два человека. Она выходила замуж, заводила любовников и убивала их ради страховки.

— А Альбертовна?..

— О, Альберт Фиш — знаменитый «бруклинский вампир». Его жертвами были мальчики, которых он насиловал, убивал и съедал. Считается, что именно он стал прототипом Лектера Каннибала, героя романа Томаса Харриса и многих последующих экранизации.

— Да, «Ганнибал» Ридли Скотта — это, конечно, шедевр! — сказал я со стыдом, будто признавался в позорной страсти. — После первого просмотра на ди-ви-ди, я смял диск с фильмом и выбросил в мусорное ведро. А потом, через месяц, купил лицензионный и смотрел еще раз десять, каждый раз открывая для себя что-то новое.

— Надо же, — сказал Василий с той же ехидной ухмылкой, — со мной было примерно то же. Только я, когда пошел по второму кругу, сделал эксперимент: записал фильм с телевизора на видеомагнитофон, вырезал сцены насилия — и получился глубокий психологический фильм. Открылись вдруг такие тонкие вещи, как абсолютное одиночество агента Клариссы Старлинг — там бедную девушку прессуют и копы и начальство, а страшный-престрашный Каннибал её… любит, да так романтично! А как там играет сэр Энтони Хопкинс! А прелестная Джулианна Мур!.. А красавчик Гэри Олдмен в своем ужасном гриме миллионера-извращенца! Помнишь, Лектер ему сказал: «Ты мне таким больше нравишься!» Спрашивается, мог бы позволить себе мультимиллионер сделать пластическую операцию и вернуть нормальную внешность? Так, нет — остался уродом по собственному желанию. Тоже своего рода психопатология…