Сестра Ноя

Фонарь погас. Рядом с Фрезером произошло бесшумное движение воздуха, через полминуты свет включился. А несчастный Яша с трудом поднялся со ступени и едва передвигая свинцовыми ногами, тупо разглядывая яркое пятно на белой рубашке, спускался по стене вниз и как заклинание повторял: «Вот тебе и Маша, вот тебе и дурнушка…»

Следующий день с раннего утра просиял ярким солнцем. Казалось, радовалось всё живое: люди и птицы, кошки и собаки, цветы и деревья. По выметенному и политому двору, сверкающему каплями росы, проходила Маша — и все оглядывались на неё, любуясь внезапно проснувшейся в девушке красоте. А в небе парила в окружении охранного эскорта белая голубка. Маша подняла глаза к небу и помахала голубке рукой, а белоснежная птица снизилась и чуть ли не над головой девушки совершила приветственный круг. И чем-то они были очень похожи — девушка и голубка…

Кто правит бал

Я приду к тебе на помощь,

Я с тобой пока ты дышишь.

Было так всегда. Ты помнишь?

Будет так всегда. Ты слышишь?

(Алена Свиридова «Будет так всегда»)

— Мариам, — позвал отец, — отчитайся о проделанной работе.

Отец именовал любимую дочь по-разному, в зависимости от настроения и ситуации. Мариам — это когда серьезно и уважительно, Мария — просто серьезно, Маша — не поймешь, Маня — ласково и шутливо, Манасевич-Мануйлов — очень смешно, Малява — нежно-иронично, Малявочка — просто нежно, Марево — печально-задумчиво, Манана — во время дегустации грузинского вина или фильма.

Почему, спрашивается, отчет о покупке платья требовался от Маши, которую это платье не очень-то и волновало? Именно поэтому! Что и почем купила Марина, отец и так знал. Но Маша проявляла безразличие к одежде, она тяготела к маминым старым платьям, поэтому отец чувствовал ответственность за одежду любимой дочки. Маша вошла в кабинет отца в платье-сарафане и плавно прошлась по кругу. Отец порывисто вскочил с кресла, надел очки и стал пристально рассматривать дочь.

— Мария, — наконец, промолвил он, присев на кресло, — доченька, это очень красиво.

— Пап, там была такая тётечка, — превозмогая смущение сказал Маша, — главная по платьям… Она просто заставила нас купить этот сарафан.

— Манечка, видно эта тётка не зря жуёт хлеб. Она абсолютно права! Это твой стиль, это то, что нужно тебе. Но, Машкин, что я обнаружил! Да ты у меня красавица! Просто сияешь! Слушай, а ты, случаем, не втюрилась в какого-нито бандита?

— Нет, папочка, ни в какого бандита я не влюбилась.

— А в кого влюбилась?

— Ну, папа!..

— Так все-таки втюрилась! — Хлопнул он в ладоши. — Отца не проведешь! Колись, дочь, кто этот несчастный?

— Почему несчастный?

— Потому что, если он хоть что-то сделает в отношении с тобой не так, как надо!..

— То что?

— Пришибу…

— Пап, ты понимаешь, что вынуждаешь меня молчать обо всем. Не хватало еще, чтобы кто-то из-за меня пострадал. Лучше уж в престарелых девушках остаться.

— Не позволю! Ни в старых девах, ни разгильдяев! Ну, ладно. Иди на бал и повеселись как следует. Уверен, что от мальчишек отбоя не будет. Но если что не так — ко мне!

— Не волнуйся, пап, всё будет хорошо.

Готовились на бал и Фрезер с Виктором, первому нужно было проследить продажу крупной партии кокаина, а второму — сорвать её. Да, да, школа эта считалась элитной, потому как учились там отпрыски богатых родителей, которым паралич совести, мера испорченности и наличие денег позволяли покупать недешевый богемный наркотик.

Нарядные ученики с букетами съезжались на дорогих иномарках к школе. На улице, в некотором отдалении от въездных ворот, стояли две машины: в серебристой «хонде» находился Фрезер с Цаплей, в старенькой черной «Волге ГАЗ-24» сидел седой интеллигент в очках, который Фрезера не интересовал: ну, сидит себе лох, ждет костлявую дочурку в очках… Как стало темнеть, из школы вышел десятиклассник, одетый как артист: в красном парике, в ярко-бордовом сценическом костюме — гитарист школьной рок-группы. Он встал у ворот и замер, вращая головой в разные стороны. По сценарию, он изображал ожидание опаздывающей подружки, на самом деле — внимательно оценивал степень опасности.

Темнота сгустилась, а фонари по всей улице почему-то не загорались. Из «хонды» вышел Цапля с товаром и встретился с рокером, они обменялись сумками. В этот момент к школе подъехал огромный мусоровоз и заслонил Фрезеру обзор. Он вышел из машины и замахал руками: уезжай! Рабочий в синем комбинезоне, не обращая внимания на сигналы, неспешно загружал мусорные контейнеры в кузов машины под вспышки сигнальной вертушки на крыше, от чего затемненная улица стала похожа на сцену дискотеки. Когда ослепленный Фрезер обогнул мусорный агрегат и подскочил к школьным воротам, ни Цапли, ни рокера, ни старой «Волги» с очкариком уже не было.

— Ну, и где тебя носило? — чуть не закричала Жанна.

— Прости, я тут за порядком наблюдал, — спокойно ответил Виктор, приглашая девушку на танец.