Сестра! Сестра?

– Я когда-нибудь что-нибудь забывала? Не обычные, повседневные вещи – куда я сунула ключи, взяла ли я телефон. А вот важное? Например, свои поступки. Такое я когда-нибудь забывала?

Том склоняет голову набок, обдумывает вопрос.

– Однажды ты забыла купить мне подарок на день рождения. Мне тогда исполнилось двадцать два года, если я правильно помню.

Я не в силах выдавить улыбку. В любое другое время я бы искренне посмеялась над нашей дежурной шуткой о том, как я один раз не поздравила Тома с днем рождения: это случилось, когда мы изрядно выпили, и мое сознание загадочным образом отключилось на три дня. Я тогда лежала в постели и не помнила ни о чьих днях рождения.

– Я серьезно, Том. А лунатизм? В Оксфорде я никогда не ходила во сне?

– Я такого не замечал. А в чем дело-то?

– Ты уверен, что я не лунатик? Помнишь, вскоре после выпуска я тебе рассказывала про очень странный сон… ну, тот… я его потом часто видела…

– Ты про тот очень странный сон? Когда ты думала, будто…

Том неопределенно жестикулирует – не хочет говорить вслух. Он имеет в виду сон, от которого я пробудилась в удивительном убеждении: будто ночью я занималась сексом, только не помнила с кем; и будто я принимала участие в какой-то эротической фотосессии, в духе журнала «Плейбой».

– Да, про тот самый, – торопливо киваю я, чтобы Тому не пришлось озвучивать этот бред.

Меня он жутко смущает, словно речь о реальном событии из моей жизни.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Том. – Думаешь, ты бродила во сне? Ну, тогда, в Оксфорде?.. Ты перед тем была сама не своя, помнишь?

– Да уж, головные боли, озноб, стресс, все вместе. Наверное, тело пыталось таким образом сообщить, что я слишком переживаю. Насчет экзаменов, насчет поисков сестры.

– Может, и сейчас у тебя переживания зашкаливают?

Именно в эту минуту Леонард решает заглянуть в кухню.

– О, а я вас обоих ищу. – Он окидывает нас пристальным взглядом. – Так, что стряслось?

Леонард очень проницателен; у него удивительный нюх на проблемы. Иногда мне кажется, будто он видит меня насквозь.

– Дело дрянь? – подсказывает он.

– Можно и так сказать, – вздыхаю я. И коротко излагаю им с Томом историю про поездку в океанариум и про изувеченную картину. – По-моему, Люка больше расстроило то, что его работу уничтожила я, а не то, что послужило тому причиной.

Леонард предостерегающе вскидывает ладони.

– Стоп. Ты только что себя обвинила, хотя не сделала ничего плохого. По крайней мере, доказательств против тебя нет.

Я поправляюсь:

– Люка больше расстроило то, что его работу, возможно, уничтожила я. – Я смотрю на своих бизнес-партнеров. На друзей, которым доверяю. – Я подозреваю, что схожу с ума.

– Тебе трудно, и это естественно, – замечает Леонард. – Легко бывает только в кино. А в реальной жизни объединение семьи требует больших усилий, причем от всех участников.

– Вы оба познакомились с Элис. Что о ней думаете?

Первым отвечает Том.

– По-моему, она очень милая.

– Господи, «милая»! Почему все твердят про нее «милая»?!

– Может, потому, что так и есть? – говорит Том. – Хорошо, вот тебе более развернутое описание. Элис немного нервничала, но была очень счастлива. Искренне счастлива. Во время нашего разговора она все не могла нарадоваться и пела дифирамбы вам с мамой. И Люку.

– Вот именно. Люку. Элис на него запала, точно вам говорю.

– Без взаимности? – уточняет Том.

– Без взаимности? Чертовски на это надеюсь! – Меня несколько уязвляет его предположение о том, что сестра могла заинтересовать Люка.

Самой мне так думать дозволено, но другим почему-то нет. Я ощетиниваюсь для обороны.

– Элис просто чересчур раскрепощенная, вот и все.

– Извини, не хотел тебя обидеть. – Том поднимает руки в знак капитуляции. – Всего лишь мысли вслух: мол, женатым мужчинам часто льстит внимание противоположного пола. Уверен, Люк совсем не такой. Ему есть что терять.

Я стреляю глазами в Тома. На что он намекает?

– Иногда лучше принести извинения и поставить на этом точку, не развивать тему дальше, – похлопывает его по плечу Леонард. – Иначе сделаешь только хуже.

– Прости, – с извиняющимся видом говорит Том.

– Проехали, – отмахиваюсь я.

– На меня Элис произвела впечатление приятной особы, которая очень уж хочет всем понравиться и немножко с этим переусердствует, – сообщает Леонард.

– Значит, вы оба не подозреваете ее в порче картины. А раз это не Элис, то значит, я. Приговор окончательный. Люк прав. Я чертова психопатка. – Я отставляю кофейную чашку. – Пойду я. Меня бумаги из суда ждут, а еще корреспонденция по делу Макмиллана.

Я выхожу из кухни. Бесславно бегу. Я попросила Тома и Леонарда высказать свое мнение, а теперь дую губы, потому что мне, видите ли, не понравилось услышанное. Что да, то да.

Дальше становится еще хуже: я не могу найти папку с делом Макмиллана. Я брала ее домой, планировала почитать в воскресенье. Напрягаю память. Так, я достала папку из шкафа для документов и положила в портфель. В воскресенье руки до нее у меня так и не дошли. И где же она? Должна быть в портфеле.