Сестра! Сестра?

И тут мое плечо сжимает чья-то ладонь. Я выворачиваюсь. Кричу от адской боли в сломанной руке. Мчу, не глядя, через дорогу. Вопит автомобильный гудок, визжат покрышки, но я чудом достигаю противоположной стороны и несусь по набережной.

Впереди лежат огни пирса. Там мне обязательно кто-нибудь поможет. Я бегу дальше, баюкая больную руку в здоровой. Скорость моя падает, усталость берет свое. Пирс разрастается, светит ярче; мой маяк надежды. Мне хватает сил добежать, я проскакиваю под аркой и оказываюсь на дощатом настиле.

Кругом ни души. Не знаю, который час, но уже темно, и аттракционы, видимо, закрыты на ночь. Правда, карусель в конце пирса работает, там горят огни и играет музыка.

На полпути от карусели я слышу за спиной шаги. Оборачиваюсь – Том в нескольких метрах от меня, на лице застыла решимость. Я лихорадочно верчу головой, ищу людей. Никого. Слышу собственное поскуливание – уже понятно, что мне не уйти, – и тут он меня настигает. Его пальцы впиваются мне в руку. Я кричу от боли, Том толкает меня на белые решетчатые перила пирса.

– Пусти! – воплю я, отбиваюсь, но противник слишком силен. – О боже, Том. Перестань, пожалуйста, – прибегаю я к мольбам.

Все, что угодно, лишь бы прекратить этот кошмар. Я бессильно обмякаю, и Том отпускает мою руку.

– И зачем ты только затеяла свое расследование… – произносит он. – Я не хочу причинять тебе вред, Клэр. Мы еще можем найти выход.

– Если тебе нужны были деньги, почему ты не попросил? Я бы помогла!

– Ах, как великодушно это выглядело бы! Клэр Теннисон подает милостыню не только своему мужу, но и бывшему кавалеру. – Том рычит. – У меня, знаешь ли, гордость есть.

Резкие скачки в его настроении меня пугают.

– Поэтому вы с Мартой задумали украсть деньги из трастового фонда, а потом их поделить?

– Ты молодец, во всем разобралась. Собственно, потому-то ты и стала хорошим адвокатом. – Том делает шаг ко мне.

– Как ты узнал, что она Марта, а не Элис?

– На вечеринке. Я поднялся в туалет на второй этаж – на первом кто-то занял. Дверь в комнату Марты была открыта, а сама она искала что-то, стоя на четвереньках. Я решил, что Элис потеряла сережку, поспешил на помощь, но меня грубо попросили уйти. Элис смотрела в сторону, а рядом лежал футляр для контактных линз. Она допустила ошибку – глянула сперва на футляр, потом на меня. И я заметил.

– Глаза?

– Угу. Точнее, один глаз. Марта уронила контактную линзу, поэтому один глаз был голубой, а второй – зеленый. Вот тут-то все и вскрылось.

– Так вот что вы обсуждали тогда в саду?

– Именно. Марта попробовала меня уговорить, но зря. – Том с улыбкой добавляет: – Как ты думаешь, что произошло дальше?

Господи, да он упивается происходящим! Это самодовольное выражение лица я знаю – оно означает, что Том страшно собой горд.

– Не знаю. Мне до твоего ума далеко, – льщу я.

Том вздыхает и с наигранным отчаянием возносит глаза к темному небу.

– Я должен был отплатить. Не только в финансовом смысле. Я должен был отплатить тебе.

– Мне?

– За наше оксфордское прошлое. За твою любовь к Люку. За жизнь с ним – ту, о которой я мечтал с тобой.

– Я понятия не имела о твоих чувствах. – Меня искренне поражает глубина его слов и переживаний.

– Ну еще бы, откуда? Ты же не спрашивала, черт возьми! Я пробовал тебе сказать, но ты каждый раз меня отталкивала, и я ощущал себя махоньким, неважным. Вот таким. – Том раздвигает большой и указательный пальцы на пару миллиметров. – Даже сейчас, когда тебе не к кому бежать за помощью, ты меня сторонишься.

Он опирается на перила, смотрит на воду.

– Конечно, все могло дойти до Леонарда. Он ведь подделывал счета по трастовому фонду, а денежки забирал себе.

– Только в действительности это не Леонард, да? – Какая же я доверчивая дура! – Файлы у тебя в ноутбуке – фикция. Ты их сочинил. Знал, что я не разберусь в цифрах. Знал, что поверю тебе на слово.

– Буду честен, Клэр. Ты и деньги – сначала это были две разные задачи, которые потом приятным образом совпали.

– Ты правда думаешь, что я захочу иметь с тобой дело? Тебе это с рук не сойдет.

– Я чертовски постараюсь. Я неплохо заметаю следы. – Том отталкивается от перил и делает шаг ко мне.

– Не подходи.

– Нам будет хорошо. Ты ведь и сама знаешь.

– Только через мой труп.

– Ай-ай-ай, не надо так говорить.

Я уйду, он блефует… Том хватает меня за сломанную руку, стискивает ее вверху над гипсом. Я взвываю:

– Больно!

– Мне из-за тебя больней! – Он чуть ослабляет захват. – Не понимаю, почему ты не бросаешь Люка. Он дармоед. Сидит у тебя на шее, выпендривается да малюет сраные картинки. Тоже мне, работа! Ты заслуживаешь лучшего. Ему нельзя доверять. Я же показал тебе его фотографию с Мартой. Что мне еще сделать?!

– Мне плевать. Я люблю его. А тебя не люблю.

И это правда. Что бы ни было у Люка с Мартой, оно отходит на задний план по сравнению с остальным. Я люблю мужа, и нам хватит сил все наладить. Я не дам семье распасться, без борьбы не отступлю.

– Да как ты можешь такое говорить? Он вел себя с тобой по-скотски.

– Люк мой муж. Отец моих детей. Я люблю его.