Сестра тени

Флора проводила подругу на кухню и придвинула ей стул, невольно удивляясь тому, с какой неожиданной стороны вдруг открылась ей сегодня Беатрикс, никогда ранее не демонстрировавшая своих материнских инстинктов.

– А где же отец младенца? – поинтересовалась она.

– О, это печальная история, я бы даже сказала, трагическая. Его отец был пастухом. С началом войны его мобилизовали и отправили во Францию. Это случилось три года тому назад. Последний раз он приезжал на побывку домой в августе минувшего года. А потом снова отправился на фронт. Погиб на поле боя в сражении за французскую деревушку Эпеи 18 сентября 1918 года. Всего лишь за несколько недель до заключения перемирия. Тело его так и не нашли и не отправили домой. – Беатрикс сокрушенно покачала головой, лицо ее исказила страдальческая маска. – И вот ни мать, ни отец так никогда и не увидят своего сынишку. Остается лишь молиться о том, чтобы эти двое встретились там, на Небесах, упокой Господь их души.

– И у малыша больше нет никаких родственников?

– Никто из местных о таких не знает. Соседка, которая нашла малыша, тоже не может сказать ничего конкретного. Единственное, что она сообщила персоналу больницы, так это то, что мать мальчика родом из Кесвика и что зовут ее Джейн. А когда я наведалась в больницу, где в обязательном порядке бываю раз в месяц, то мне рассказали о трагической судьбе этого найденыша. Я пошла взглянуть на него своими глазами. Он тогда был еще совсем слабеньким. Видно, все его силенки ушли на то, чтобы выжить.

– Но сейчас он кажется вполне здоровым, – заметила Флора.

Обе женщины безмолвно уставились на мальчика, наблюдая за тем, как он зашевелился. Вот его крохотные розовые губки недовольно скривились, а потом он издал негромкий чмокающий писк.

– Все! Он просыпается. И его надо покормить. Подайте мне, Флора, бутылочку с молоком. Она в корзинке. Но сначала, пожалуйста, немного подогрейте его. Меня проинструктировали, что деткам нельзя давать ничего холодного.

– Это материнское молоко? – спросила Флора, вытаскивая из корзинки бутылочку, после чего направилась к плите, чтобы подогреть ее в кастрюльке с водой, которую тут же поставила на плиту.

– Если младенца отнимают от груди, то его, как правило, вскармливают потом разведенным животным молоком. Правда, мне сказали, что коровье молоко слишком жирное, и от него у деток случаются колики. Лучше всего для них подходит козье молоко.

– Понятно, – ответствовала Флора с некоторым сомнением в голосе. – Но зачем вы взяли младенца к себе? Или вы с Уильямом хотите его усыновить?

– Конечно же, нет! Боже упаси! Как мне ни грустно при мысли о том, что я никогда уже не стану матерью, но брать на воспитание ребенка сейчас было бы в высшей степени безответственно с моей стороны. Или вы забыли, моя дорогая Флора, что мне уже пятьдесят два года? В моем возрасте женщины уже должны быть бабушками. Сами подумайте! – Беатрикс коротко усмехнулась. – Когда мальчонка достигнет совершеннолетия, нас с Уильямом уже не будет в живых.

– То есть вы его взяли к себе просто на денек-другой?

– Да, именно так. – Между тем младенец уже начал активно ворочаться. Из одеяла показались его крохотные ручонки, потом он сладко потянулся. – Посещая больницу, – продолжила Беатрикс, – я насмотрелась на многих деток, и больных, и слабеньких, но этот кроха – настоящий боец. Несмотря на то что он появился на свет в таких неблагоприятных условиях, малыш, по словам медсестер, уже полностью оправился и сейчас абсолютно здоров. Флора, окажите любезность. Подержите его немного, а то у меня совсем руки онемели.

– Я… Но я никогда не держала раньше младенцев на руках, – растерялась Флора. – Вдруг я его уроню нечаянно? Или как-то причиню ему боль…

– Ничего вы не причините. Мы с вами тоже когда-то были младенцами и ведь выжили же как-то, хотя, уверена, наши с вами молодые мамы тоже не всегда были на высоте положения. Вот, держите. А я возьму бутылочку. – Беатрикс положила мальчика на руки Флоры.

Какой крепенький, поразилась про себя Флора. Такое крохотное существо на первый взгляд, но каждая часть его тела уже живет своей самостоятельной жизнью. Ручки и ножки пришли в движение и зашевелились в разные стороны. Но вот малыш издал громкий писк. Так обычно пищала Пантера, когда была голодна. Явно ребенок был преисполнен решимости выжить любой ценой, и такая жажда жизни невольно вызвала у нее слезы.

– Я пощупала бутылочку. Надо, чтобы она была и не горячая, не обожгла малыша, но и не холодная, иначе он испугается. – Беатрикс протянула Флоре бутылочку.

– И что мне с ней делать? – снова испугалась Флора. Между тем младенец, уловив знакомый запах молока, такой близкий и одновременно такой недоступный, тут же зашелся плачем уже по-настоящему.

– Как что? Суньте ему соску в рот, только аккуратно!

Флора попыталась, но безуспешно. Малыш крепко-накрепко сжал свои губки.

– Он не берет, – пожаловалась она Беатрикс.

– А вы капните каплю-другую молока ему на ротик. Я же помню, как умело вы обращались с маленькими ягнятками, когда учили их пить. В принципе, здесь все то же самое.