Сестра ветра

Йенс изумленно посмотрел на дирижера. Кажется, этот человек предлагает ему работу, если он только не ослышался. А ведь Йенс был абсолютно уверен, что при своем недостатке опыта может рассчитывать только на отрицательный ответ. Впрочем, ни для кого в Христиании не является таким уж большим секретом то, что местный симфонический оркестр — это действительно довольно пестрое сборище, что и не удивительно. Ведь в Норвегии пока нет признанной музыкальной школы по подготовке артистов, а потому и выбирать особенно не из кого. Йенс вспомнил, как мать однажды рассказывала ему, что одно время в оркестре играл даже десятилетний мальчишка.

— Для меня большая честь быть зачисленным в ваш оркестр накануне такой важной премьеры, — нашелся наконец с ответом Йенс.

— Я тоже буду счастлив числить вас среди своих музыкантов, герр Халворсен. Зарплаты у нас, правда, весьма скромные. Впрочем, не думаю, что это вас особо волнует. А вот репетиции в ближайшие несколько недель будут долгими и напряженными. Да и обстановка, как вы уже, наверное, сами успели заметить, не самая благоприятная. Советую укутываться потеплее.

— Хорошо, герр Хеннум.

— Вы сказали, что в настоящее время обучаетесь в университете, верно? Полагаю, что работа в оркестре доставит вам больше удовольствия, чем лекции в аудиториях. Я прав?

— Да, — ответил Йенс, уже заранее зная, что отец отреагирует на эту новость совсем иначе. Но поскольку первоначальная инициатива исходила от матери, вот пусть теперь и разбирается сама со всеми семейными проблемами, грозящими возникнуть уже в ближайшие дни. Как бы то ни было, а это — его путь к свободе, и Йенс намерен следовать им.

— Пожалуйста, передайте своей матери, что я ей крайне признателен за то, что она прислала вас ко мне.

— Обязательно передам, герр Хеннум.

— Итак, повторяю еще раз. Репетиции начнутся со следующей недели. Жду вас ровно в девять утра в понедельник. А сейчас мне нужно срочно заняться поисками более или менее приличного фаготиста. А такого мне в жизни своей не найти в нашем забытом богом городе. Всего вам доброго, герр Халворсен. Надеюсь, дорогу найдете сами.

Йенс молча проследил за тем, как дирижер вторично ретировался из оркестровой ямы. Что говорить, Йенс был взволнован, сбит с толку тем, как внезапно жизнь совершила такой кульбит. Йенс повернулся лицом к зрительному залу. Пустое пространство зала показалось ему мрачным. Он много раз бывал здесь с матерью на различных концертах и оперных спектаклях. Но сейчас другое дело, подумал он, резко поднимаясь с табуретки у рояля. Совсем другое! И эта мысль приятно взволновала Йенса. Ведь он вполне отдавал себе отчет в том, как постепенно деградирует все последние годы, как живет, стараясь ни о чем не думать, как ненавидит свою учебу в университете и как страшится своего будущего в качестве потомственного пивовара.

И вот сейчас, когда он сыграл всего лишь несколько пассажей изумительной по своей красоте музыки из нового произведения Грига, он вдруг снова ощутил в себе то трепетное волнение и восторг, которые всегда испытывал в прошлом, когда занимался музыкой. В детстве он мог часами лежать без сна в постели, прокручивая в голове разные мелодии, которые на следующее утро пытался воспроизвести по памяти на фортепьяно. Кстати, он их никогда не записывал. Он просто сочинял музыку, и это доставляло ему величайшее удовольствие.

И вот сейчас, сидя в полутемной оркестровой яме, Йенс вдруг непроизвольно коснулся замерзшими пальцами клавиш рояля, пытаясь вспомнить те мелодии, которые он сочинял в детстве. Там была одна, очень похожая на ту мелодию Грига, которую он только что озвучивал. Тоже такая своеобразная реминисценция старинных народных песен. И Йенс принялся наигрывать эту полузабытую мелодию перед пустым зрительным залом.

17

Сталсберг Ванингшусет

Тиндевеген

Хеддал

14 февраля 1876 года

Дорогая Анна!