Сестра ветра

— Как можно скорее покинуть Германию. Однако денег у них, чтобы уехать далеко, нет. Да и потом, кто знает, где сегодня можно надежно спрятаться. Что касается меня… Наша парижская квартира сейчас сдана внаем, пока родители в Штатах. Так что и мне фактически некуда ехать, — сказала Карин, обреченно пожимая плечами.

— Тогда… — начал Пип, сразу же догадавшись о том, что осталось недоговоренным.

— Да, Пип, я согласна. И если твое предложение все еще в силе, то я готова поехать в Норвегию хоть сейчас и побыть там какое-то время. По крайней мере, до тех пор, пока не получу весточку от своих. Иного выбора у меня нет. До конца семестра остаются считаные дни, твое сочинение уже прозвучало на публике. А потому я не вижу никаких особых причин тянуть с отъездом. Как сказали Элле и Бо сегодня утром после этих ночных пожаров, видно, в Лейпциге решили взяться за евреев по-настоящему. А потому надо бежать немедленно, пока у нас еще остаются шансы на спасение.

— Ты права, — согласился с Карин Пип. — Надо уезжать.

— Знаешь… Я хочу кое о чем попросить тебя.

— О чем именно?

— Ты же знаешь, что с того времени, как я приехала в Лейпциг и познакомилась здесь с Элле, она мне стала как сестра. Родителей у нее нет. Погибли во время Великой войны. Их с братом отдали в сиротский приют. Но брата еще совсем маленьким ребенком усыновила какая-то семья, и с тех самых пор она о нем ничего не знает. Элле повезло меньше. Ее так никто и не взял на воспитание. Однако учитель музыки сумел разглядеть ее талант. Он же помог ей выхлопотать стипендию, чтобы она смогла получить образование в Лейпцигской консерватории и у нее появилось какое-то будущее.

— Получается, что дома у нее нет?

— Только сиротский приют. А потому ее дом здесь, в Лейпциге, в той самой комнате, в которой мы с ней живем. Кроме меня и Бо, у нее нет близких. Вот я и спрашиваю тебя, Пип: можно они тоже поедут вместе с нами в Норвегию? Останутся там хотя бы на пару недель… Понаблюдают из своего убежища, как будет развиваться ситуация в Европе, а потом решат, куда им двинуться дальше. Понимаю, я прошу слишком многого. Но я просто не могу бросить Элле здесь. А поскольку она не сдвинется с места без Бо, то получается, что и он должен ехать вместе с нами.

Пип глянул на страдальческое выражение лица Карин, мысленно прикидывая, каково это будет, когда его родители увидят на пороге своего дома сына в компании еще трех друзей, которых он привез с собой в Норвегию на все летние каникулы. Однако он знал, его родители — гостеприимные и добрые люди. К тому же все трое тоже музыканты.

— Конечно, пусть едут вместе с нами. Что за разговор! Если ты считаешь, что так будет лучше для них, любовь моя, то, разумеется, они поедут с нами.

— И давай максимально ускорим наш отъезд, ладно? Чем скорее мы уедем из Лейпцига, тем лучше. Ну пожалуйста, прошу тебя… Да, тебе придется пропустить официальную церемонию вручения дипломов, но…

Теперь уже и Пип понимал, что каждый очередной день здесь, в Лейпциге, таит для Карин все новые и новые угрозы. К тому же в любой момент может прийти письмо из Америки, в котором ее родители дадут добро на переезд к ним. А потому он без лишних колебаний сказал:

— Конечно. Уедем прямо сейчас. Все вместе.

— Спасибо тебе! Огромное спасибо! — Карин обвила его руками за плечи, и он увидел, как просветлела она лицом.

— Пошли же! Скажем Элле и Бо, что они тоже едут вместе с нами.

39

Через два дня Пип в сопровождении своих измученных и смертельно уставших друзей спустился по сходням парохода, доставившего всех четверых в бухту Бергена. Короткий телефонный звонок, который позволил ему сделать ректор консерватории прямо из своего кабинета, все же хоть как-то помог Пипу предупредить родителей о появлении в их доме нежданных гостей. Потом торопливые прощания с друзьями, однокурсниками, преподавателями. Слова благодарности, бесконечные рукопожатия, дружеские похлопывания по спине, восторги по поводу его благородства и бескорыстия. Надо же! Везет друзей к себе на родину, спасает их в Норвегии.

— Я не смогу остаться в Лейпциге до конца семестра, — предупредил Пип ректора, обмениваясь с ним прощальным рукопожатием.

— Думаю, вы поступаете весьма разумно, — согласился с ним Вальтер Дэвисон и тяжело вздохнул. — Кто знает, что здесь будет завтра. А потому поторопись, мой мальчик. И обязательно напиши мне, когда вернешься домой.

Пип оглянулся на своих друзей. Все трое устало таращились на деревянные дома, выкрашенные в цвет карамели, протянувшиеся сплошной стеной вдоль всей береговой линии бухты. Молодые люди явно пытались приспособиться к новой для себя обстановке. Бо передвигался с большим трудом. Лицо его было сплошь в синяках. Он получил сильные ушибы, когда прыгал из окна, спасаясь от пожара. Пип подозревал, что у приятеля трещина или даже перелом в локтевом суставе. Элле кое-как закрепила его правую руку своим шарфом, привязав руку к груди. За всю долгую дорогу Бо ни разу не пожаловался на боль, хотя по его лицу было видно, как сильно он страдает.