Сестренка (СИ)

-Ай-да на перегонки! – закричал Севен и кинулся к воде, Квон рассмеялся и побежал следом, перепрыгивая по камням. Оба одновременно шагнули в воду, вскрикивая шумно, стали плескаться. Джи взвизгивал, когда его обдавало водой. Поскользнулся, ушел под воду, вынырнул и рассмеялся. Брызги скатывались по его упругому теплому телу, и такой красивый он был сейчас. Гибкий, белотелый, живой – в десяти метрах от автоматов. А Севен все пытался его поймать, утопить шутливо. А Чхве с ужасом ждал очереди. Вот сейчас, сейчас, ударит она в грудь. Переломятся мальчишеские тела, упадут в воду, и вода окрасится в красный…

Кусты напротив молчали.

-Эй, народ, хватит от работы отлынивать! – закричал Чхве, и, сам не сообразив, что делает, метнулся в глубь, в чащу. Схватил топор, рубанул яростно по упругому стволу.

-Работа не ждет, хватит отдыхать!

Никогда Чхве деревья не рубил и не думал, что придется. А сейчас метался от ствола к стволу, подрубал, нажимал плечом и валил, чтобы создать видимость кипящей работы. Задыхаясь, метнулся назад, на то место, откуда наблюдал, выглянул.

Ребята уже на берегу стояли, одевались спокойно. Джи бродил по берегу, собирал раскиданные вещи, натягивал на мокрое тело. Ткань липла, под лучами солнца становясь почти прозрачной. Парень лениво дергал плечами, отлеплял ворот от кожи. Севен смешно махал руками, пытаясь надеть кофту. И опять СынХена до черного ужаса обожгло ожидание очереди, что брызнет сейчас из-за кустов, ударит, изуродует, сломает молодые живые тела.

Одевшись, парни опустились на камни, нагретые солнцем. Вытянулись, подставили лица солнцу.

А тот берег молчал. Молчал, и кусты нигде не шевелились. И Чхве, как ни всматривался, не мог понять, есть ли там еще люди или уже отошли. Гадать было некогда, и командир отложил наган, и, громко ломая кусты, пошел на берег.

-Эй, вы где тут?

Хотел крикнуть весело, но не понял, вышло ли. Горло сдавило спазмом страха. Вылез из кустов на открытое место – а сердце чуть ребра не выламывало. Подошел к отдыхающим парням:

-Из центра звонили – сейчас машина придет. Так что собирайтесь. Хватит загорать.

Проорал для той стороны, а что ребята ответили, и ответили ли вообще, не расслышал. Он весь сейчас был туда нацелен, на кусты, шевельнись там листок, и то заметил бы. Дернул бы всех за валун, наган бы выдернул и… Но пока там ничего не шевелилось. Парни потянули его вниз, к себе, улыбаясь. А он увидел, что глаза у них настежь распахнуты и в них ужас плещется. Ужас живой и тяжелый. И не важно, что Севен дурачится. Он всегда дурачится, прикрывает что-то внутри, делает вид, что не страшно. И что Джи побывал не в одном бою, что под прицелом чужим носился, полный адреналина, тоже неважно. Перед лицом смерти всегда страшно.

-Уходите отсюда быстро, - все еще улыбаясь, сказал Чхве.

Ребята что-то в ответ говорили, и друг с другом разговаривали, смеясь, как положено. А в мыслях СынХена только одно было: увести, увести их за кусты немедленно, потому что невозможно уже считать каждое мгновение, когда убьют лучшего друга и любимого человека. Но увести легко надо было, чтобы не дошло до тех, с другой стороны, что все это игра.

-Пошли бегом, помогайте собираться, или оставим вас тут!

Махнул рукой, пошел к чаще. Ребята поднимались лениво, возмущались для вида, но шли. Ушли с берега, в лес углубились.

СынХен обернулся, посмотрел зло.

-Идиоты! Еще одна такая выходка, я вас сам прибью.

Он бы еще ругался, но Севен отвернулся молча, ушел о то всех подальше. И СынХен видел, что его трясет от пережитого ужаса. Может, ему хотелось заплакать, но парень держался, сжимал губы, которые трепетали чуть-чуть, и держался.

ДжиЕна тоже трясло. Адреналин еще гулял в его крови. Вспомнились те времена, когда он со своим отрядом, еще не здесь, участвовал в боях. Как он рвался к смерти, вспоминал брата, и не было страха. Не было привязанности. Семья давно стала такой далекой. Неизвестно, была ли жива мать, а сестренка исправно получает те небольшие деньги, которые ему платят. Она живет в безопасности. Там, в центре, все нормально. Он мог за нее не беспокоиться. А сейчас было страшно. Сейчас был СынХен и друзья, и были они совсем рядом, и тоже в опасности. Теперь Джи было что защищать и что терять. И он испугался. Испугался этого чувства страха. Это было ненормально.

СынХен обхватил Джи за шею одной рукой, притянул, коснулся губами лба. ДжиДи прижимался к нему, следил глазами за метавшимся Севеном, за притихшими СынРи и ДэСоном…

Это потом все они хохотали. Потом, когда узнали, что рейдеры ушли. Хохотали над охрипшим ДжиЕном, над Севеном, как они чужаков обманывали, над ДэСонм, который кофту прожег, над чумазым Сынни, залезшим в золу от костра. До слез, до изнеможения хохотали, и сам Чхве смеялся, забыв обо всем, и помня только о том, как они рейдеров провели, и представляя, как эти рейдеры в страхе и тревоге вокруг озера будут сутки топать.

-Вот и все! – говорит Чхве в перерывах между веселыми всхлипами. – Все, теперь им некуда деваться, если, конечно, ЕнБэ вовремя прибежит.