Сестренки

Я не сумею описать его, скажу только, что это был такой хороший день…

Там, на море, случилось странное: я вдруг увидела мужчину с женщиной и двух девочек: они сидели на коврике, а рядом стояла корзина, и я точно знала, что там бутерброды с яйцом и ветчиной, а еще соленый огурец. Но тут закричала тетя Марта: ее обдало волной. Я посмотрела на нее, а потом снова посмотрела на ту семью – и там никого не было.

Я хотела спросить Кадри, видела ли она ту семью, но она как раз убежала искать красивые камни.

А завтра мы едем домой.

– Я буду учиться? – спросила как-то Анюта.

Тетя Марта оторвалась от вязания:

– Ты учишься, Анюта. Разве не так?

– Учусь, да… но… мне бы хотелось ходить в гимназию. Кадри прислала мне письмо, в котором пишет, что учится. Почему нельзя и мне?

– Где я возьму тебе гимназию, Анна, – раздраженно сказала тетя Марта, – здесь, в деревне?

– Но тетя Лидия предлагала…

– Предлагала, предлагала! Лидия известная фантазерка. За твое содержание мне пришлось бы платить, а чем? Ты знаешь, время тяжелое, у меня почти нет денег… вот я купила тебе ботинки и Павлику новое пальто – тут-то деньгам и конец! Нет-нет, Анюта, оставь эти мысли. У нас прекрасная библиотека; собирать ее начинал еще мой дед. Читай, учись!

Анюта не стала возражать, молча ушла в детскую. Павлик бросился было со своими игрушками, она покачала головой и достала письмо Кадри.

Как она описывает гимназию, подруг! Пишет, что после учебы она с девочками заходит в кондитерскую и покупают булочки…. Дело не в булочках, Степушка печет очень вкусные слойки…

Как тут скучно, боже мой! Иногда Анюта жалела, что встретилась с Кадри и тетей Лидией. Если бы она их не знала, то не скучала бы, не грезила бы Таллином, их уютной квартирой, не было бы этих мечт про гимназию. Кадри напоминала ей Асю. А тетя Лидия… нет, не маму – ведь Анюта совсем не помнила маму.

– Какой-то человек идет, – сказал Павлик.

– Где?

– Вон там, по дороге.

– Анюта подошла к окошку, выглянула.

– В самом деле… Кто бы это?

– Я побегу скажу матушке! – и Павлик выскочил из комнаты.

Из окна Анюта видела, как тетя Марта, накинув шаль, спускается с крыльца. Было видно, что она не сразу, но узнала пришельца – она поднесла руку к губам, покачала головой и пошла навстречу.

У Анюты застучало сердце – почему-то пришло в голову, что это кто-то от родителей. Она отскочила от окна, села с ногами в кресло и зажмурилась. Тетя Марта с незнакомцем тем временем зашли в дом, о чем-то тихо переговариваясь.

– Анюта, поди сюда! – услышала она голос тети Марты и бросилась в гостиную.

Около стола сидел худой, усталый человек. Анюта неловко поздоровалась, он поднял глаза и кивнул.

– Это мой муж, дядя Хенрик, – сказала тетя Марта нервно, – а это наша Анюта.

Мужчина пристально разглядывал Анюту. Ей стало неловко. Наконец он отвел взгляд:

– Марта, у нас есть пообедать?

С прибытием Хенрика в доме стало неуютно. Казалось, никто не был ему рад. Тетя Марта ходила скованная и серьезная; маленький Павлик, обычно шумный и веселый, теперь сидел в детской. Даже слуги стали какими-то другими.

Хенрик, впрочем, и не старался кому-то понравиться. Первые дни он отсыпался, а потом начал инспектировать дом. Первым делом он потребовал счета и бумаги, долго рассматривал их, попутно выговаривая тете Марте:

– Ты потратила такие деньги на пальто? Да ты с ума сошла, Марта!

Тетя Марта поначалу оправдывалась, потом стала просто молчать. Дядя Хенрик ходил по дому, бурчал, выискивал недостатки, выговаривал, сердился. Анюта теперь почти безвылазно сидела в своей комнате. Не выходил и Павлик. Анюта жалела его: надо же, какой ему достался отец. Мой был другой, думала она, и тут же грустно усмехалась: отца она совсем забыла.

Как-то Павлик разнылся: ему хотелось пить, а выйти на кухню за водой он боялся или ленился. Анюта, не выдержав его причитаний, пошла за водой сама.

За дверью гостиной слышался раздраженный голос дяди Хенрика:

– Не понимаю, о чем ты думала, Марта! Ну и что, что лежала на лестнице? Ну и что, что была ранена? Впрочем, я, вероятно, должен быть счастлив: в Петрограде сейчас на каждом углу беспризорные дети, хорошо еще, что ты притащила только одну… Ты видишь, сколько денег идет на ее содержание?

– Не так-то много, – сказала тетя Марта дрожащим голосом, – я ей почти ничего не покупаю.

– Ничего? А чулки? Кроме того, в бумагах указано, что в сентябре ты купила ей пальто… Неужели нельзя было отдать ей твое старое? Немного подшить…

– Как ты скуп, Хенрик!

– Я не скуп, а рачителен. И не желаю тратить деньги на пришлую девчонку! Тем более, что…