Сестры

— Как «какой»? Красно-коричневый! — Майя протягивала марку то Лиде, то Але. — Вот, вот, у своего аппарата!

Лида засмеялась:

— Ладно, пускай он остается у своего аппарата! — и направилась к двери.

— Постой! Да ты же ничего не понимаешь! — захлебываясь, продолжала Майя. — Это выпуск серии «Пятидесятилетие изобретения радио А. С. Поповым», понятно? О ней в газете писали. Да такой марки еще ни у кого нету! Откуда она взялась?

Аля осторожно взяла марку за уголок и с любопытством принялась разглядывать. Раз Майя говорит — редкость, значит редкость. В марках она знает толк. И Аля уже представила себе, как она сейчас понесется по всем комнатам: «В нашей спальне! Попов у своего аппарата! С зубцами!»

— Девчата, как вы думаете, можно мне ее взять? — спросила Майя, отбирая у Али марку.

Лида подошла к девочкам. В самом деле странно: марка, да еще ценная — и вдруг под кроватью. И ведь в их спальне нет ни одной из этих, помешанных на марках филателисток. Марка лежала у окна, в самом углу. Значит, она или ее, или Женина. Но разве Женя станет собирать коллекцию!

— Возьми, — решила Лида. — А найдется хозяйка — отдашь.

И тоже стала рассматривать марку, которая появилась так загадочно.

Тут наконец Аля заметила щетку, прислоненную к подушке:

— Майя! Как можно! — Она схватила щетку и с грохотом отставила в угол. — Чистота — залог здоровья. На щетке мириады микробов! Целые стада!

Она провела рукой по одеялу и даже подула, точно сгоняя эти невидимые стада. С подушки сняла накидку, встряхнула. Подушку принялась взбивать. И вдруг из-под подушки, прямо к ногам ошеломленной Майи, посыпались марки и тетрадь в сером переплете — та самая, которую Женя так прятала.

— Синие!.. Тридцатикопеечные!.. — шептала Майя. Она была как во сне. Она сидела на полу возле кровати и пригоршнями собирала марки. — Потихоньку от всех… Ай да Женечка!

Девочки были поражены не меньше Майи. Аля бросилась подбирать открытки. Лида подняла тетрадь. Из нее выпали промокашка и несколько марок.

Лида открыла тетрадь, чтобы положить промокашку:

— Ой!

— Что? Что? Покажи! — Аля подскочила к ней. — Дай почитать! Что там?

Но Лида захлопнула тетрадь:

— Нельзя. Я нечаянно. И я извинюсь…

Аля надула губы:

— Сама прочитала, а мне так нельзя! А я тоже сначала прочитаю, а потом извинюсь.

Но Лида не дала тетрадь. Она смотрела на нее и о чем-то сосредоточенно думала.

Все девочки уже позавтракали и теперь возвращались в спальню. Они обступили Женину кровать. Каждой хотелось посмотреть, что там за марки и открытки, узнать, откуда они взялись.

В дверь просунулась вихрастая голова. По утрам к Нине обычно прибегали Женя и Лида — они вместе причесывали ее, помогали одеться. А сегодня никто не пришел.

Нина робко переступила порог — кто знает этих старших, что у них на уме! Заметят и еще рассердятся: «Не приставай! Не мешай!» А она ведь не пристает и никому не мешает!

Но на Нину никто не обратил внимания, и она на цыпочках пробралась к Лиде, потянула за рукав.

— Это я! — топотом сказала она.

— Не приставай! — отмахнулась Лида.

Но, во-первых, она не пристает. Во-вторых, «не приставай» еще не значит «уходи». И Нина поближе притиснулась к Лиде, вцепилась в ее пояс и вытянула шею, стараясь разглядеть, что там, на кровати.

— Девчата, смотрите, что-то написано! — сказала Галя, подбирая забрызганную чернилами открытку. И стала читать: — «…сообщить адрес… Максимова Зинаида Корнеевна, восемьдесят девять лет…»

Дальше расплывалась клякса.

— Это она свою бабушку ищет, — решила Галя. — И стыдно рыться!

Тут уж Нина не выдержала. Расталкивая старших, она пролезла вперед, к самой кровати.

— А у Жени никакой бабушки нету! — выпалила она.

— Нина, не вмешивайся, не твое дело! — строго остановила Лида.

— Нет, вмешивайся! — Нина тряхнула головой, и на ее макушке вскочил упрямый хохолок. — Я правду говорю. Я ей про свою бабушку рассказывала, а она говорит: «Ты, Нина, счастливая, а у меня никакой бабушки не было!» А у Жени была сестричка, вот! Зина. И она потерялась. Маленькая, вроде меня…

Нина увлеклась, говорила громко, размахивала руками. А все старшие ее слушали. Потому что ничего-то эти старшие не знали!

— Постой! — сказала Шура, которая до сих пор не проронила ни слова. — Женину сестру зовут Зиной? Зинаида, значит… Да это она и есть — Зинаида Корнеевна. — Шура показала девочкам другую надписанную карточку. — И тут вовсе не «восемьдесят девять лет», а восемь тире девять!

— Шура права! — подхватила Лида. — Женя ищет сестру!

А потом она открыла тетрадку и показала Шуре:

— Посмотри-ка, ты ведь начальник штаба. И вот что я думаю…

— Восемьдесят девять лет! — смеялась Аля. — Бабушка!.. Вот придумали! Вот умора!

— Девочки, Женя идет — прячьте! — испуганно крикнула Кира, стоявшая возле двери.

Поздно!

Женя вошла в спальню. Она увидела застывших в смущении девочек, разбросанные на кровати адресные открытки и марки. И Лиду с тетрадью в руках.

Женя покраснела, рванулась было вперед, чтобы выхватить тетрадь, но столько глаз смотрело на нее, и она испугалась — вдруг сейчас при всех расплачется. Тихо, с усилием она сказала:

— Лида, как тебе не стыдно!