Сестры

Как-то раз Женя пришла в мастерскую, а за соседним верстаком работала Маринка. Она выстругала из дерева длинную учительскую указку и теперь осторожно водила по ней ваткой, пропитанной «морилкой».

Женя поздоровалась и больше в ту сторону не смотрела. Закусив губу, она тонкой пилкой выпиливала ажурные ворота для своего дома. Вдруг она вскрикнула и бросила ворота на верстак.

— Что, порезалась? — подбежала к ней Маринка.

— Нет, испортила! — Женя с досадой показала на ворота. — Рисунок стерся, я и заехала не туда!

— На вот тебе карандаш почернее. — И Маринка полезла в портфель.

Сколько в нем было книг! И «Кавказский пленник», и «Голубая чашка», и еще какая-то толстая с картинками — сразу видно, что интересная!

Роясь в портфеле, Маринка бормотала:

— Я же помню… Я вот сюда его положила. В кармашек, поближе… А «Белеет парус» ты читала? А про Гавроша?..

Женя с уважением посмотрела на Маринку. Сама она теперь тоже много читала.

— Маринка, а где же карандаш?

— Ой, сейчас!

И она снова стала рыться в портфеле.

— Ой, карандаш-то я дома забыла! Знаешь, я его завтра принесу. Я его оставлю вот здесь, на окошке за цветами.

Маринка собрала книги в портфель и громко щелкнула замком.

— Ладно, Женя, до свиданья, я побегу. А то тетя Клава беспокоится.

Она взяла портфель и убежала.

Женя уже знала, что тетя Клава — это высокая, тоненькая девушка, которая всегда ходит с Маринкой. Проводит Маринку в Дом пионеров и сама идет в библиотеку — это совсем близко. А потом Маринка заходит за тетей Клавой, и они вместе едут домой.

На следующий день Женя нашла на окне за горшком бегонии коробку с цветными карандашами «Радуга». В коробке лежала записка:

Женя!

Приходи к нам завтра в гости. Приедет мама. Мы с мамой будем ждать. Не забудь — против станции метро «Сокол», дом 48, квартира 7.

Марина К.

Женя знала, что Маринкина мама сейчас живет неподалеку от Москвы, в маленьком городе. Там, в затоне, около завода зимуют и ремонтируются пароходы. В Москву она приезжает довольно часто.

Женя написала ответ:

Спасибо, в воскресенье не могу. Приходи к нам в 13.00, поедем в музей. Скажи маме, что мы тебя проводим. С нами поедет вожатая.

Глава восьмая. «Я, юный пионер…»

Аля вскинула голову и поднесла горн к губам.

Сегодня горн звучал особенно весело и торжественно. Чувствовалось, что он сегодня собирает девочек для чего-то необыкновенного, радостного и важного.

Аля давно мечтала научиться горнить. Ей казалось: стоит только дунуть — и эта красивая труба сама весело запоет. Но на первом занятии кружка горнистов в Доме пионеров у Али ничего не получилось. Она дула изо всех сил, но ни звука не могла выжать из этой длинной медной трубы.

Аля чуть не расплакалась от стыда и досады. «Не буду я учиться!» Бросила горн на диван и хотела было убежать из комнаты. Ребята засмеялись — у них тоже не очень-то получалось. А руководитель сказал: «Не смущайся, Березкина. Ноты ты знаешь, слух есть — должно получиться. Давай попробуем еще».

Аля снова и снова дула. Вдруг, когда она уже совсем отчаялась, труба рявкнула.

— Так-так, отлично! Продолжай! — Руководитель, отбивая такт, замахал рукой.

Обрадованная Аля опять стала дуть что было сил, прижимая губы к скользкому мундштуку.

Когда урок кончился, руководитель сказал: «Лиха беда начало. Теперь главное — практиковаться побольше!» И Аля практиковалась. Несколько дней подряд по всему детскому дому разносились чудовищные вопли и стоны. Прохожие с недоумением посматривали в открытые окна старинного особняка.

«Аля, что это за рыканье взбесившегося тигра!» — рассердилась наконец Ксения Григорьевна.

«Что вы! Это же сбор на линейку! А вот это… послушайте… это сигнал на обед…»

Ксения Григорьевна вздрогнула и заткнула уши:

«Такой сигнал, по-моему, только аппетит отобьет на добрую неделю».

Но неунывающая Аля опять надула щеки. Горн рычал, ревел, хрипел.

Все же она научилась. Какие трели извлекала она теперь из своей трубы! Никогда еще в детском доме не было такого умелого горниста. Но даже у Али до сих пор горн не звучал так торжественно и празднично, как сегодня.

Заслышав его зов, девочки надели теплые пальто, шапки и побежали во двор.

Падал снег. Он забелил и серый асфальт дорожек и деревянный высокий забор. Беседка, которая, виднелась среди запушенных елок, стала похожа на огромную сахарную голову.

Шура Трушина, поминутно смахивая с себя снег, беспокойно спрашивала:

— Девочки, не забыли ли текст? У кого галстуки? Как бы их не помять!

Листок с текстом торжественного обещания и галстуки были уложены в маленький чемодан. Галя Платонова бережно держала его, боясь встряхнуть.

Валя Малыгина скомандовала:

— На правом фланге — подравняйсь!

Женя с тревогой посмотрела на ворота. Где же Маринка? Неужели она не нашла записку? А может, ее мама не отпустила? И Вити почему-то нет!