Сестры

Вьюга не унималась. Снова налетел ветер, и было слышно, как он завыл в трубе, как внизу уныло и жалобно заскрипели ставни. Надежда Антоновна невольно прислушалась.

— Да, так девочку я взяла, — продолжала она. — Нянчил Машу весь пароход. Главной нянькой был Рамзес.

Анна Игнатьевна улыбнулась:

— Громкое имя!

— Это собака нашего капитана. Чудесный пес!.. Рамзес караулил Маринку, когда она играла в саду. Попробуй-ка, подойди к ней — так зарычит!.. Рамзес сам покупал Маринке молоко. Да, представьте себе! Дам я ему сумку в зубы, а в сумку положу деньги, и он отправляется в магазин. Там его уже, конечно, знали…

Не скрывая своего волнения, Анна Игнатьевна курила папиросу за папиросой. Рассказ Кольцовой был убедительнее всяких документов.

— Да, а в конце концов что же вышло? Девочка окрепла, поздоровела, ее и не узнаешь! Но вот что плохо. Сперва Маринка долго болела, и я ее никуда не пускала. В детский сад не водила. Она целыми днями была или одна, или среди взрослых, а они, что греха таить, баловали ее. Развита Маринка не по возрасту, а подружек у нее нет. Одна для нее, видите ли, недостаточно умна, другая мало читает… Она даже ссориться с девочками начала. — Надежда Антоновна провела пальцем по мягкой коже кресла. — Капитан на меня и напустился: «Сама ты, Надежда Антоновна, виновата! Видала, как в детских домах? Чтобы сестер и братьев не разлучать — есть дома, где трехлетки с семнадцатилетними ребятами растут. Мальчики и девочки вместе. Это государство семью бережет. А ты Маринку удочерить удочерила, а сестрой ее не интересуешься. Надо, чтобы сестры вместе росли, вот какое дело!»

Надежда Антоновна посмотрела на окно — оно было до самого верха затянуто пленкой льда. Ох, и вьюга! Ох, и мороз!.. И совсем тихо продолжала:

— Анна Игнатьевна, вы поймите, сестра моей приемной дочери не может быть мне чужая. Меня только смущало немного, что эта «черненькая сестренка», как ее называет Маринка, очень уж капризная. Но я и с этим примирилась — ничего, воспитаем! А вы мне вдруг заявляете, что у Маринки совсем другая сестра, чуть ли не взрослая!

Выслушав рассказ Кольцовой, Анна Игнатьевна облокотилась на стол и ладонью прикрыла глаза. Да, эта женщина правильно рассуждает. Наивно думать, что Маша могла забыть свою старшую сестру, а какую-то маленькую чужую девочку помнит!

И все-таки!..

Анна Игнатьевна подняла голову.

— Товарищ Кольцова, — она взяла из папки фотокарточку и положила ее перед Надеждой Антоновной, — знаете, кто это? Это женщина, которая спасла вашу приемную дочь!

Резким движением Анна Игнатьевна пригнула лампу на высокой гибкой подставке к самому столу, так что в комнате стало темно — весь свет теперь падал на фотографию молодой женщины с огромными грустными глазами на спокойном лине.

…Витя заметил, что свет в мезонине пропал:

— Маринка, мы опоздали! Журавлева, наверное, спать легла!

Он остановился посреди дороги.

Только тут ребята спохватились, что уже поздно, что люди, пожалуй, спать ложатся, а о Вите и Маринке дома, конечно, беспокоятся.

— А все потому, что мы канителимся! — Маринка схватила Витю за карман пальто и потащила за собой.

Они подбежали к забору, из-за которого виднелась небольшая дача. Окно в мезонине оставалось темным.

— Скорей! Скорей!

Маринка побежала по узкой дорожке, поднялась на две скользкие ступеньки и потянула к себе обитую черной клеенкой дверь. В сенях их встретил толстый лысый человек в форме железнодорожника. Он с удивлением посмотрел на облепленных снегом ребят.

— Анну Игнатьевну? — переспросил он. — Сейчас мы ее вам предоставим. Только сначала снег отряхните, а то она у нас простужена.

Витя и Маринка долго хлопали друг друга варежками. Потом железнодорожник показал им комнату Журавлевой. Маринка поднялась по крутой лестнице, постучала.

— Войдите!

Маринка вошла первая. В полумраке она увидела сидевшую за столом женщину в расстегнутом кителе, с завернутыми в одеяло ногами.

— Здравствуйте, товарищ Журавлева!

— Маринка?.. — Надежда Антоновна вскочила. — Как ты сюда попала?

— Мама?.. — изумилась Маринка. — Мама, а мы к товарищу Журавлевой! Мама, мы ее нашли!

— Кого «ее»? — Анна Игнатьевна подняла лампу, и в комнате опять стало светло.

— Женину сестру Зину, вот кого мы нашли! — крикнул худощавый мальчик, стоявший возле двери с шапкой в руках.

— Зину?.. Погодите!

Журавлева сбросила одеяло и с волнением шагнула навстречу Маринке, не сводя с нее глаз. Это же приемная дочь Кольцовой, девочка, которую Анна Игнатьевна хотела увидеть, поговорить с ней, показать ей карточку Васильевны. Если девочка хоть немножко, хотя бы смутно помнит Васильевну, то узнает ее. И тогда все концы сойдутся!

— Так вы нашли Зину? — повторила Журавлева, за улыбкой скрывая волнение. — Где же она?

— В детском доме! Ее зовут Нина! — разом выпалили ребята. И наперебой стали объяснять, как они еще давно оба догадались… нет, не оба, а это все он, Витя…

— Подойди-ка сюда, Маринка. — Журавлева взяла со стола увеличенный портрет женщины в платке и протянула девочке: — Постарайся, вспомни. Кто эта тетя?