Сестры Гончаровы. Которая из трех

Публикуемые письма А. Н. Гончаровой нигде не говорят о ее плохом отношении к поэту. Наоборот. Она искренне признательна Пушкину за его заботы о ней во время болезни; через нее постоянно передаются его просьбы к Д. Н. Гончарову (о лошади и седле, о бумаге, о деньгах и т. д.); именно в ее письмах мы встречаем упоминания о детях Пушкиных. Но из этого никак нельзя сделать вывода о ее влюбленности в поэта. По-видимому, благодаря своей близости к младшей сестре Александра Николаевна больше принимала участия в семейных делах Пушкиных. Однако не настолько, чтобы приписывать ей роль хозяйки и воспитательницы детей, как говорят некоторые исследователи. Она так же, как и Екатерина, интересовалась туалетами и балами и вовсе не избегала великосветского общества.

Что касается версии о влюбленности Александры Николаевны в Дантеса, появившейся в недавнее время, то она базировалась, главным образом, на одной фразе из ее письма от 1 декабря 1835 года, опубликованного в 1964 году⁵⁰. Описывая катание верхом в манеже в большой великосветской компании, она говорит и о Дантесе. В этой публикации была такая фраза: «…кавалеры: Валуев, образцовый молодой человек Дантес – кавалергард. А. Голицын – артиллерист» и т. д. Однако при внимательном исследовании подлинника оказалось, что эта фраза была неправильно прочитана: после слов «образцовый молодой человек» (в нашем переводе – «примерный молодой человек») стоит запятая, следовательно, они относятся к Валуеву, а не к Дантесу. К тому же известно, что Валуева называл «примерным молодым человеком» Николай I, и этот эпитет, о котором знал, очевидно, и Дмитрий Гончаров, приведен Александрой Николаевной, несомненно, в ироническом плане, поэтому она и подчеркнула его. Таким образом, Дантес просто упоминается и никак не выделяется среди других офицеров. Но утверждение о ее влюбленности в Дантеса опровергается еще одним, весьма веским документом. Александра Николаевна любила другого человека. Кто же он? Аркадий Осипович Россет, брат большой приятельницы Пушкина, Александры Осиповны Россет-Смирновой. Впервые упоминание об этом увлечении мы встречаем в письме С. Н. Карамзиной к брату от 18 октября 1836 года, где она пишет, что они вернулись с дачи в город и возобновили свои вечера, на которых с первого же дня все заняли свои привычные места. «Александрина – с Аркадием»⁵¹. Здесь следует обратить внимание на слова «привычные места», они указывают на то, что Аркадий Осипович ухаживал за Александрой Николаевной и раньше, в зимний сезон 1835/36 года.

Много лет спустя, в 1849 году, в письме к второму мужу – П. П. Ланскому Наталья Николаевна писала:

«…Россет пришел вчера пить чай с нами. Это давнишняя большая и взаимная любовь Сашиньки. Ах, если бы это могло кончиться счастливо… Прежде отсутствие состояния было препятствием. Эта причина существует и теперь, но он имеет надежду вскоре получить чин генерала, а с ним и улучшение денежных дел»⁵².

Однако этот брак не состоялся, а в 1852 году Александра Николаевна вышла замуж за чиновника австрийского посольства барона Густава Фризенгофа.

Несомненно, печальное настроение, которое красной нитью проходило через многие письма Александры Николаевны и которое до сих пор приписывалось ее пессимистическому характеру, теперь можно объяснить этой несчастной любовью. Не имея обеспеченного материального положения, Россет не решился жениться на бесприданнице, и Александра Николаевна, несомненно, тяжело переживала это. Описывая брату их развлечения в великосветском обществе, Александра Николаевна говорит: «Не подумай, что я всем этим очень счастлива, я смеюсь сквозь слезы. Правда».

Образ Александрины Гончаровой, такой, каким мы его видим в пушкиноведческой литературе, довольно противоречив. И это вполне понятно, учитывая противоречивость ее характера. Новые письма подтверждают это. Взбалмошная, неуравновешенная, она всецело человек настроения: то смеется и шутит, иногда остроумно и зло, не стесняясь в выражениях, то впадает в меланхолию, и белый свет ей не мил. Она принимает мало участия в делах и тяжбе семьи Гончаровых, предоставляя это своим сестрам («они бабы путные»), ее больше интересуют личные переживания.

Письма Александры, искренние и непринужденные, значительно пополняют наши сведения о ней. Прежде всего следует обратить внимание на какие-то тяжелые переживания Александры Николаевны в юности. «Достаточно я сделала глупостей в юности, и может у меня впереди мало времени, чтобы искупить свою вину». «…Лучше совершить несколько сумасбродных поступков в юности, чтобы избежать их позднее; тогда с ними покончишь, получив урок, иногда несколько суровый, но это к лучшему».