Сестры Гончаровы. Которая из трех

Первый из приведенных отрывков относится к периоду ее жизни на Заводе. Какой проступок совершила она тогда? Не было ли это связано со сватовством Поливанова? Мы можем только высказывать различные догадки и предположения, но, вероятно, это наложило свой отпечаток на формирование ее характера в дальнейшем. И через несколько лет, в 1837 году, она вспоминает о «полученном уроке» в связи со свадьбой своей сестры…

Переезд в Петербург возродил в ней надежды на замужество. Новая обстановка, теплое родственное отношение Пушкиных в первое время отвлекали ее от мрачных мыслей. Потом пришла любовь, вероятно, большая с ее стороны, но не принесшая ей счастья. Иногда ей так грустно, что «не знаю куда бы бежала с горя. Только не на Завод». Но тяжелые переживания в дальнейшем, как мы видим это из ее последнего письма, заставят ее вспомнить и о Заводе как о тихом, спокойном пристанище, где она была бы счастлива провести несколько месяцев…

Александра Николаевна пытается найти утешение в музыке. Еще на Заводе у нее был свой инструмент, и из писем брата, Ивана Николаевича, мы узнаем, что он посылал ей из Петербурга большие пачки нот. Два ее письма к Дмитрию Николаевичу с настойчивой просьбой выделить ей деньги на уроки на фортепиано достаточно ярко свидетельствуют о значении музыки в ее жизни. «Часто я думаю о том, чтобы отказаться от уроков, но как только я об этом подумаю, мне делается страшно, потому что тогда у меня больше не будет никаких надежд найти помощь в самой себе…» Эти слова говорят о многом.

Но события конца 1836-го и начала 1837 года, несомненно, заставили ее забыть о себе, своих переживаниях. То, что происходило «в этом подлом мире», не оставило ее равнодушной.

О Екатерине Гончаровой до сих пор было мало что известно. Отзывы современников о ней очень кратки и касаются главным образом ее внешности. До 1964 года мы знали только два ее письма: к свекру барону Дантесу и к мужу Ж. Дантес-Геккерну. В 1964 году были опубликованы выдержки из некоторых писем Екатерины Гончаровой за 1835 год⁵³. Но для того чтобы судить о ней, этого было недостаточно.

И вот теперь, после того как обнаружено более 20 писем Екатерины Николаевны, написанных при жизни Пушкина, можно сказать, что мы располагаем материалами, в известной степени ее характеризующими.

Эти письма так же живы и непринужденны, как письма Александры, но они более спокойны. Она порой остроумна, любит писать в шутливо-иронических тонах. Дмитрий Николаевич для нее не только глава семьи и старший брат, но и друг. Она с ним советуется, дает советы сама (вспомним ее письмо в Петербург о судьбе Полотняного Завода и другое – о тяжбе Гончаровых с калужским духовенством), принимает участие в усачевском процессе. В свою очередь и брат часто обращается к ней со своими поручениями и просьбами.

Сопоставляя письма Екатерины с письмами Александры, касающиеся одних и тех же событий, мы видим, что характер у первой более спокойный и уравновешенный, чем у сестры, она более рассудительна. Но в письмах ее мы не чувствуем той доброты и душевности, которыми так щедро была наделена Наталья Николаевна. Она никак не реагирует на смерть бабушки, полагая, что это печальное семейное событие не может помешать им ехать в театр. О том, что свекровь Натальи Николаевны при смерти, она сообщает в конце письма двумя строчками.

В первое время жизни в столице, вдали от деспотичной матери, в семье благожелательно к ним относившегося Пушкина и горячо любившей их младшей сестры, Гончаровы впервые почувствовали себя свободно.

«…Я так счастлива, так спокойна, – пишет Екатерина Николаевна 8 декабря 1834 года, – никогда я и не мечтала о таком счастье, поэтому я право не знаю как я смогу когда-нибудь отблагодарить Ташу и ее мужа за все что они делают для нас, один бог может их вознаградить за хорошее отношение к нам».

Можно предполагать, что до лета 1836 года обстановка в доме Пушкиных была относительно спокойной.

Письмо Екатерины Николаевны от 9 ноября свидетельствует о ее отчаянии, однако и здесь не звучит нота враждебности к Пушкиным, наоборот: «Счастье для всей моей семьи[43] и смерть для меня, вот что мне нужно», – пишет она. Но отказ Пушкина от дуэли и официальное предложение 17 ноября в корне изменили ее положение, и с этого времени она, вероятно, всеми силами начала бороться за свое счастье, в которое не верила до самого последнего момента – дня венчания, когда она навсегда покинула дом Пушкиных…