Сестры Ингерд

Весной путешествовать было однозначно веселее: несколько раз Рольф брал меня к себе в седло. И если первый раз я боязливо цеплялась за все, за что могла: так непривычно высоко приходилось сидеть, то через некоторое время, полностью доверившись мужу, я получала даже своеобразное удовольствие от таких покатушек. Тесно прижималась к его груди спиной и чувствовала себя очень уютно в надежном кольце сильных рук, крепко держащих поводья.

Самым потрясающим в весеннем путешествии были запахи. Густой аромат клейких березовых листьев, сочный, даже резковатый хвойный дух. Ближе к центру герцогства по обочинам стали встречаться цветущие кусты черемухи, которые вытесняли все другие запахи. Цветение было мощным, даже буйным, а воздух приобретал такую густоту и плотность, что его хотелось потрогать и дышать, дышать, дышать…

На привал останавливались вечером, разводили костер, перекусывали и долго чаёвничали. Мужчины обсуждали дела в селах и деревнях, а я просто тихо сидела рядом с мужем и чуть задремывала от усталости. Лесной чай благоухал тонкими нотками смородины и малины, которые крестьяне сушили еще в прошлом году.

– Это потому, госпожа, этак они пахнут восторгательно, шо запирать ягоду надобно плотно. Жинка моя горшок воском приливает, так оно ажно до другого года и хранится тамочки. А ежли в мешок сложить… Этакого скусу не получится уже… – серьезно объяснял мне секреты духовитого чая один из крестьян.

На небе низко-низко висели крупные осколки звезд, слегка помигивая. Над костром вились огненные искры. Пахло дымком, чайными летними травами и свежестью выпавшей росы. Я сидела, прислонившись спиной к плечу Рольфу, и ощущала тихое и надежное счастье. Неторопливое, даже чуть ленивое, похожее на сонного потягивающегося кота. Не хотелось двигаться и шевелиться…

Утром спешный и бодрый завтрак. Немного зябко и свежо. Над тяжелыми и еще влажными ветвями придорожных кустов недовольно гудит рано проснувшийся шмель. Мне кажется, я готова была ехать так всю жизнь, но, увы…

Мне очень не хотелось видеться с сестрой, но даже я понимала, что приехать в город к родственникам и остановиться где-нибудь в таверне совершенно не прилично. Пусть мы и седьмая вода на киселе, но обижать графиню Паткуль было решительно невозможно. Под графиней Паткуль я подразумевала мать графа.

Сестрица в моем понимании никакой графиней не могла быть в принципе: слишком уж она эгоистична для такой должности. Ангела воспринимает высокий титул как освобождение от всех обязанностей, а на самом деле титул только добавляет забот.

Тем не менее в замке прислуга встретила нас весьма любезно и сразу проводила в комнаты на отдых. А за ужином я встретилась и с графиней, и самим графом, и с сестрой, у которой был уже заметен животик, еще и подчеркнутый свободным кроем платья.

Честно говоря, ранняя беременность Ангелы меня удивила: никогда не думала, что она так быстро захочет ребенка. Я-то старалась предохраняться изо всех сил, хотя прекрасно понимала, что все эти местные меры — не более чем самоуспокоение. Но пока что мне везло.

Граф Паткуль поприветствовал нас весьма громогласно и, кажется, был искренне рад нашему приезду. Анжела с кислым лицом оглядела мой наряд и, буркнув что-то условно-любезное, якобы от повышенной хрупкости, оперлась на руку госпожи Люге.

Старшая графиня встретила меня ласковой улыбкой, и за верхним столом я сидела рядом с ней. Рольф обсуждал с графом какие-то нововведения в войсках, и оба мужчины так увлеклись беседой, что, по моему мнению, совершенно не видели, что именно ставят им на стол слуги.

Графа отвлек от разговора только момент, когда Анжела с визгом запустила в одного из лакеев тарелкой с куском запеканки или рулета. Похоже, за столом такие сцены были привычны: никто и бровью не повел. Лакей, подхватив брошенную тарелку и не понравившееся молодой графине блюдо, быстренько выскользнул из зала, а на его место тут же пришел другой. Граф басовито успокаивал жену, в то время как горничная шустро затирала тряпкой на полу крошево овощей и мяса. Я сочувственно взглянула на графиню, которая, как бы извиняясь, шепнула:

-- Графиня Ангела очень невзлюбила репу, и лакей, который поставил блюдо на стол, виноват сам. Беременность часто дается женщинам нелегко. Так что перепады настроения – дело обычное. Прошу вас, баронесса, не обращайте внимания.

Когда все вернулись к еде и разговорам, я позволила себе еще раз поблагодарить графиню:

-- Если бы вы знали, ваша светлость, как полезна мне оказалась книга! Я бесконечно благодарна вам за то, что вы щедро поделились со мной опытом.

Старая графиня улыбнулась и мягко погладила меня по руке, с улыбкой добавив:

-- Вы знаете, дорогая баронесса Нордман, я думаю, что степень нашего родства достаточна для того, чтобы обращаться друг к другу менее формально. Вы вполне можете звать меня госпожа Жанна.

Примерно в середине ужина неожиданно зашел лакей и сообщил, что за воротами замка находятся королевские войска, в общей сложности около пятидесяти человек. И офицеры просят приюта на ночь.