Сестры из Сен-Круа

Одного взгляда на ногу раненого сестре Элоизе было достаточно, чтобы понять, что ее придется ампутировать, и немедленно: только тогда у Гарри Кука, возможно, еще останется какой-то шанс выжить. Она пристально наблюдала за Молли: ей хотелось знать, как та справится с заботой о раненом, который ей так близко знаком. Но Молли, в первый миг непроизвольно отпрянувшая в ужасе, уже совладала с собой и стояла, распрямив плечи, с новым тазом горячей воды и сухими теплыми полотенцами наготове. Одобрительно взглянув на нее, сестра Элоиза сделала Гарри укол морфия и принялась за работу: нужно было сделать все возможное для этой очередной жертвы войны.

Пока они смывали с Гарри кровь и грязь, Молли глядела на его обнаженное тело, и в голове у нее мелькнуло воспоминание: в последний раз она видела Гарри Кука голым, когда им обоим было лет по шесть и они купались в речке возле дома. В тот день она получила трепку от матери — не за то, что промочила одежду, а за то, что сняла ее и плескалась в воде голышом, как деревенские мальчишки.

«Как давно это было, — подумала она, — и как далеко…»

Когда пришел доктор Жерго, сестра Элоиза направила его к Гарри Куку в первую очередь, рассказав все, что могла, о его ране, теперь хотя бы поверхностно промытой и прикрытой легкой простыней. Сестра Элоиза не видела смысла мучить человека перевязкой, если ее все равно придется снимать не позднее чем через час.

— Бедняга и так еще натерпится, если выживет, — пробормотала она и ласково взяла Молли за руку. — Ваш друг очень плох, — сказала она. — Будут делать операцию, но может оказаться поздно. У него гангрена.

Молли кивнула, различив знакомые слова: «плохо», «операция» и «гангрена».

Доктор Жерго распорядился перенести Гарри в операционную в главном здании монастыря, и, проводив глазами носилки, на которых его вытаскивали из палаты, Молли заставила себя переключить внимание на других — тех, кто в ней нуждался. Друг Гарри по-прежнему сидел, привалившись к стене. Пока он спал, они занимались остальными. Наконец настала его очередь, и Молли осторожно разбудила солдата. При ее прикосновении он сразу же вскинулся и заозирался кругом, силясь вспомнить, где находится.

— Ваша очередь, — сказала Молли и протянула руку, чтобы помочь ему. Однако он, словно не видя этого, начал подниматься сам. Поняв его упрямое желание обойтись без помощи, Молли убрала руку и отвернулась — будто бы взглянуть, все ли в порядке в палате, а на самом деле — чтобы не видеть, какого труда ему стоит подняться на ноги. Наконец он встал рядом с ней.

— Как вас зовут? — спросила Молли с улыбкой, вновь переведя взгляд на него.

— Том Картер, — ответил он. — А Гарри где? Жив?

— Он в операционной, — ответила Молли. — Ногу ему, боюсь, придется отнять. Ничего другого не остается, иначе ему не выжить, понимаете?

Том устало кивнул:

— Понимаю.

Молли улыбнулась ему:

— А с вами что? Давайте-ка умоем вас и осмотрим руку.

Она помогла ему снять гимнастерку и со всей возможной бережностью разрезала и сняла бинты. Они были насквозь пропитаны кровью, уже запекшейся, вместе с ними оторвались присохшие струпья, и свежая алая кровь вновь проступила сквозь слой грязи. Когда повязка отделилась от раны, Том Картер шумно втянул в себя воздух, но больше не издал ни звука, только зубы стиснул от боли. Сестра Элоиза тут же возникла рядом и отправила Молли за горячей водой, а сама взялась обрабатывать рану. Рана оказалась не такой страшной, как можно было подумать с первого взгляда: было ясно, что рука какое-то время не будет действовать, но опасности для жизни, судя по всему, не было. Сестра Элоиза промыла рану, перевязала, сделала обезболивающий укол и препоручила раненого заботам сестры Мари-Поль: той осталось обтереть его мокрой салфеткой и уложить в постель.

— Время и покой, и он будет здоров, — передала через нее Тому сестра Элоиза, переходя к другой кровати.

Как только Том снова увидел Молли, он подозвал ее и опять спросил о Гарри Куке.

— Он еще в операционной, — сказала Молли, — а потом его, скорее всего, переведут в другую палату. Странно, что его сразу сюда принесли. Обычно здесь лежат не очень тяжело раненые. — Она улыбнулась. — Постарайтесь не беспокоиться о Гарри. Он всегда был крепким парнем, он выкарабкается.

Том удивленно взглянул на нее.

— Что значит — всегда? Вы же его совсем не знаете.

— Еще как знаю, — засмеялась Молли. — Сколько себя помню, столько и его. Он же мой кузен. Мы с ним из одной деревни, из Чарлтон Амброуз. Его мать мне родной тетушкой приходится. У них тоже ферма в долине, только далековато от нашей. Я их с Тони всю жизнь знаю. — И она добавила: — Вы ведь тоже знаете Тони, его брата?

Том кивнул:

— Да, мы все трое из одной части. Первый батальон Белширского полка. И на фронт вместе уходили.

— Да? Так вы из Белкастера?

— Нет, из Лондона — там и родился, и вырос. Мы с Гарри работали в доках в Белмуте, а когда вместе записались в полк, нас сразу и в один взвод определили. Вместе проходили подготовку и все такое, ну, и сдружились крепко, значит. С тех пор все время вместе.