Сестры Марч (сборник)

В садике у них как раз поспела смородина. И Мег, по-хозяйски желая наполнить кладовую полезными заготовками, решила заняться приготовлением черносмородинного желе. Для этого понадобилось освободить все имеющиеся кастрюльки, а мужу было велено купить побольше сахару. Джон, гордый сноровкой жены, которая «все умеет», и предвкушая, как в зимние дни они будут наслаждаться дарами своего садика, приобрел полбочки сахара. В доме нашлись дюжина кастрюль и с полсотни разных банок и баночек, а рвать смородину поручили соседскому мальчику.

С убранными под шапочку волосами, с закатанными до локтей рукавами и в клетчатом фартучке, при всем его сходстве с детским нагрудником, Мег выглядела по-своему кокетливо. И вот юная хозяйка, нимало не сомневаясь в успехе, приступила к делу. Ведь она сто раз видела, как готовит смородинное желе Ханна.

Количество разнокалиберной посуды сперва несколько устрашило Мег, но ведь Джон так любит желе. И потом, эти маленькие баночки будут так замечательно смотреться на верхней полке в кладовой! Мег решила наполнить до краев их все. И целый день был посвящен собиранию, промыванию, разминанию, добавлению сахара и растворению желатина. Она очень старалась, она советовалась с миссис Корнелиус, она напрягала память, припоминая, все ли сделано из того, что делала Ханна. Она вновь и вновь кипятила, сыпала желатин и сахар, мешала, процеживала, вливала, добавляла, без конца сверяясь с наказами миссис Корнелиус, но злополучная масса никак не желала принимать вид желе.

Мег уже намеревалась сдернуть противный фартук и бежать звать на помощь Марми. Но когда-то они с Джоном приняли решение, что не сто́ит никого посвящать в их личные заботы, неудачи, переживания и семейные скандалы. Тогда, помнится, на последнем слове они расхохотались, поскольку сама мысль о семейном скандале представлялась обоим абсолютно нелепой. До сих пор они твердо придерживались принятого решения и всякий раз, когда можно было обойтись без посторонней помощи, обходились без нее. И Мег вновь решила никого не вмешивать в свои дела, хотя, конечно, миссис Марч непременно помогла бы ей. В пять часов вечера Мег сидела в развороченной кухне, оттирала красные от ягоды руки и горько рыдала.

Надо сказать, что на первых порах новой жизни Мег то и дело повторяла: «Мой муж всегда может пригласить в гости своих друзей. Я в любое время готова принять их, не будет ни суматохи, ни укоров, ни беспорядка – опрятный дом, приветливая хозяйка и вкусный обед! Итак, Джон, зови в гости кого угодно, радушный прием обеспечен».

Как это было восхитительно! Джон был просто сам не свой от гордости – вот это жена! Но, хотя время от времени они и принимали гостей, такого неожиданного визита, который дал бы Мег возможность себя показать, до сих пор не случалось.

Так бывает порой в этой юдоли слез: все, к чему мы имеем призвание, совершается другими, нам же остается лишь утешать себя мыслью, что у нас бы это вышло гораздо лучше.

И все бы ничего, но в тот день Джон совершил непростительный поступок. Позабыв о том, что Мег целиком и полностью занята смородинным желе, он привел вечером друга! Закупив еще с утра все необходимое для ужина, чтобы на его приготовление у Мег ушло всего несколько минут, и предчувствуя уже, какое впечатление на приятеля произведет его очаровательная жена, когда выбежит им навстречу, – он вел приятеля в свой дом с горделивым видом молодого хозяина и мужа.

О, как же он был разочарован, когда они подошли к «голубятне»! Обычно гостеприимно распахнутые двери сейчас были не просто прикрыты, но и заперты, ступеньки при входе со вчерашнего дня не мыты, окна гостиной были закрыты и занавешены, и в саду под кустами смородины похрапывал соседский мальчишка.

Прелестная жена в белоснежном платье и с поблескивающим изящным ободком в волосах, или занятая шитьем на веранде, или выбегающая навстречу мужу, пленяя гостя сверкающим взором, – где все это?

– Боюсь, что-то случилось… Скотт, подожди меня в саду, я взгляну, что с миссис Брук, – не на шутку встревожился Джон.

Запах жженого сахара донесся из кухни, и мистер Скотт поспешил вслед за хозяином, тоже взволнованный и напуганный. И хотя он благоразумно держался в отдалении, ни одна деталь не укрылась от ушей и глаз внимательного бакалавра.

На кухне царил первозданный хаос, часть желе выкипала в кастрюлях, остальное было разлито – по банкам и по полу. Лотти с тевтонским хладнокровием жевала хлеб, запивая его смородинным соком (желе по-прежнему не желало застывать). А миссис Брук, закрыв личико так и не снятым передником, горестно рыдала.

– Девочка моя, что случилось? – Джон ринулся к ней, увидев, как ему показалось, обожженные руки.

– Ах, Джон, я угорела, я измучилась, мне плохо! Я не знаю, что делать! Пожалуйста, спаси меня – или я умру! – и она упала к нему на грудь.

Это была в полном смысле сладкая встреча, поскольку передник Мег был вымазан смородиной не меньше кухонного пола.

– Что случилось, умоляю, объясни! – спрашивал взволнованный муж, целуя верхушку ее сдвинутой набекрень шапочки.