Сестры Марч (сборник)

Может быть, опера? Конечно! Можно наделить героиню некоторыми чертами Джо… Он обращался к памяти за любовными воспоминаниями, но память, как нарочно, рисовала характер возлюбленной почему-то из одних недостатков и причуд, а ее саму – в самых неромантических видах: то Джо занималась уборкой, то выглядывала из окна в своем писательском колпаке, то колотила его диванным валиком. Нет, эта чудачка совсем не годилась в оперные героини.

Тогда Лори попытался выискать желанный образ в недрах своей фантазии. Ему предстало золотоволосое создание среди чудного сплетения павлинов, роз, белых лошадок и голубых лент. Он еще не придумал имени своей возлюбленной, но уже горячо любил ее и шел рука об руку с ней через бесчисленные испытания, которых не выдержала бы, наверно, ни одна смертная женщина.

Какое-то время он работал с увлечением, но почему-то быстро охладел и предпочел подолгу сидеть в одиночестве или бродить по веселым улочкам Вены в поисках сюжетов и стремясь проветрить голову, в которой этой зимой творилось что-то непонятное. Но, работая меньше, он много думал и все больше ощущал, что в нем происходит какая-то разительная перемена. «Надо подождать, пока снизойдет вдохновение, как только оно явится, я сразу успокоюсь», – говорил он себе, но в глубине души подозревал, что тут замешаны не божества и музы, а что-то более земное. Долго еще Лори вынашивал мысли о великих музыкальных творениях, пока однажды не осознал простое и ясное: никакой он не музыкант, а всего лишь любитель-дилетант.

Вернувшись из Королевского театра, где давали одну из опер Моцарта, он сразу сел за инструмент сыграть две-три темы из собственной оперы. А несколько минут спустя под пристальными взглядами Баха, Мендельсона и Бетховена – мраморных бюстов на каминной полке – он уже рвал на мелкие части нотные листы, мысленно говоря себе со всей беспощадностью: «Эми права. Способности – это еще не талант. Вена развеяла все мои иллюзии, как Рим развеял ее. Довольно обманывать самого себя. Но что же тогда мне делать?»

Впервые он пожалел о том, что вырос в богатой семье и не имеет надобности зарабатывать свой хлеб. Когда у человека много денег и нет никакого постоянного занятия, дьявол тут как тут. Но в мучительной борьбе Лори одолел многие искушения, ибо больше всего на свете ценил чистую совесть. И ему доставляло радость каждый раз по возвращении к дедушке говорить с порога, что у него все в порядке.

Лори казалось, что пройдут годы и годы прежде, чем он сможет забыть свою любовь к Джо, но, к его великому удивлению, это произошло куда быстрее. Поначалу он отказывался верить в это, сердился на себя, не понимал, как такое возможно. Но человеческое сердце полно противоречий, а время и природа устраивают все на свой лад, не сообразуясь с нашими желаниями. Сердце уже не болело, раны быстро затягивались, дошло до того, что он уже не пытался забыть, а силился вспомнить.

Он никак не предполагал подобной развязки и оказался к этому не готов. Хотя в какой-то момент испытал даже облегчение: надо же, такой страшный недуг – и так быстро прошел. Иногда он еще пытался расшевелить угли на пепелище, но они уже не давали огня, а только приятно светили и слегка грели. И волей-неволей он должен был признать, что на месте бушевавших страстей нынче живут лишь тихая нежность да легкая грусть и что любовь в самом деле ушла, а вот братская привязанность к Джо осталась у него на всю жизнь.

Однажды, когда мысли о братском чувстве в очередной раз посетили его, Лори бросил взгляд на портрет Моцарта, висевший на стене. «Да, это был великий человек. Когда у него не получилось с одной сестрой, он нашел утешение в другой», – подумал он вдруг, но сразу же взбунтовался, стараясь заглушить пришедшую мысль. Он вновь стал давать клятвы верности Джо и целовать колечко на своей руке. В конце концов ему на ум пришло неожиданное решение.

Схватив перо и бумагу, он написал письмо Джо. Речь в нем шла о том, что он ни на что не может решиться, пока существует надежда, что она передумает. Может быть, она еще позволит ему возвратиться домой и быть счастливым? Последующие дни в ожидании ответа внешне он бездействовал, но внутри у него все кипело. Ответ пришел и окончательно развеял его сомнения. Джо всецело занята заботами о Бет и слышать не может слова «любовь». Она умоляла его найти себе счастье с какой-нибудь другой девушкой, а для нее, любящей сестры, оставить в сердце лишь маленький уголок. В постскриптуме она просила ничего не говорить Эми о тяжелом состоянии Бет – пусть оставшиеся дни своего отдыха она проведет в радости. В то же время Джо просила, чтобы Лори опекал Эми и не давал ей тревожиться и тосковать по дому.

«Да, так и нужно поступить, а то, боюсь, что бедняжка вернется домой к печальной развязке», – подумал он и выдвинул ящик стола, чувствуя, что теперь уже ничто не мешает ему написать письмо Эми.