Сестры Шанель

Когда он спросил о моем прошлом, я заколебалась. Война закончилась. Наступило время для праздника, и совсем ни к чему было вспоминать печальные истории из далекого детства. Я выпалила версию нашей жизни, которую придумала Габриэль, про тетушек и деревню. Я боялась его разочаровать. Я так устала от одиночества во время войны; мне не хотелось, чтобы он ушел. Он мог не понять. Он не страдал, как я. Как Лучо. И именно это привлекло меня к нему. Мы с Лучо видели тени. Оскар видел свет.

Когда он сказал, что ему всего двадцать один год, я чуть не упала в обморок.

Я и понятия не имела, что он так молод. Я была на десять лет старше.

– Не может быть! – воскликнула я. – Ты кажешься таким рассудительным. Таким деликатным.

– Война – лучшее лекарство от молодости и глупости, – заметил он. – Но формально я молод. – Он взял меня за руку. – Дорогая Антуанетта, не суди обо мне по году моего рождения, над которым я не властен. Суди обо мне по обожанию в моих глазах.

Я не смогла удержаться от смеха:

– До тех пор, пока ты не будешь судить обо мне по году моего рождения.

Он сжал мою руку и посмотрел на меня с самым серьезным выражением.

– Я считаю тебя идеальной.

Он часто заходил в бутик. Габриэль считала его бравым, Эдриенн – обходительным.

– Летчик, Нинетт! – восхищалась она. – И такой красивый. Эти глаза!

В Париже брачные церемонии происходили практически каждый час, каждый день, из дверей загсов выходил нескончаемый поток молодоженов.

К марту, всего через месяц после знакомства, мы были помолвлены.

– Но… Канада? – Габриэль сняла ножницы, висевшие на ленте у нее на шее. – Это так далеко.

– Я выхожу замуж за Оскара. А его дом именно там.

Я перевернула табличку на двери, чтобы посетители нам не помешали. Я не хотела этого разговора, но не могла избегать его вечно.

– Это не значит, что он должен туда возвращаться, – упрямо продолжала сестра. – Он может работать в Chanel Modes. Он вполне презентабельный. Я найду для него какое-нибудь занятие.

Я смотрела на нее и видела не такой, какой она стала сейчас, а такой, какой она была давным-давно. Какими были мы. Маленькие девочки в крестьянских лохмотьях, которые долгое время оставались единственной ценностью друг у друга.

Я отогнала от себя все сомнения. Мы давно повзрослели. Расставание было естественным процессом. Сестры уходили с мужьями, любовниками, но связь при этом не прерывалась. Просто все было по-другому. И Chanel Modes утвердился как дом Высокой моды и наконец обосновался на улице Камбон, в доме номер 31 с просторными залами, с шиком и блеском. У Габриэль появились сотрудники, которым она могла доверять: Анжель, Элиза и многие другие. Благодаря Мисе у нее была большая группа друзей. И она все еще встречалась с Боем. Несмотря на женитьбу, он проводил с ней много времени. Он не мог отказаться от нее. Она была Коко Шанель. Знаменитая. Вызывающая восхищение. Востребованная. Она не нуждалась во мне так, как раньше.

– В Канаде он будет учиться на адвоката. – Мне нравилось произносить это слово. Оно звучало благородно. – А я тем временем подумаю о создании нового бутика. Канада кажется мне идеальным местом. Рядом с Виндзором есть минеральные источники. И ипподром. И Детройт, где делают автомобили, так что все богатеи находятся прямо на другом берегу реки. Оскар говорит, что его называют Парижем Среднего Запада. Как только устроюсь, сразу подыщу прекрасное место для нашего первого североамериканского бутика!

Пока я говорила, сомнение на ее лице исчезло, и чем больше мы обсуждали, тем больше ей нравилась моя идея. Ее одежду хвалили крупные американские журналы – Women’s Wear Daiyl и Harper’s Bazaar. Конечно же, это мог быть новый рынок сбыта для Chanel Modes. Американцы всегда копировали французский стиль.

– И Канада не так уж далеко, – продолжала я. – Всего три дня на океанском лайнере. Я буду приезжать в Париж не реже двух раз в год. А вы с Эдриенн станете навещать меня. Вместе съездим в Нью-Йорк. Андрэ сможет побывать у нас во время школьных каникул. Может быть, когда-нибудь он даже поступит в Королевский военный колледж, как Оскар.

– Но, Нинетт, – серьезно сказала Габриэль, – это значительные перемены. Ты уверена, что хочешь именно этого? Ты ведь не так давно знаешь Оскара.

Да, в Канаде меня ждали большие перемены. Но в этом была своя прелесть. Меня не заботил престиж, то, какая семья у Оскара, и то, кем он станет в будущем. Главное заключалось в том, что я люблю его, что война закончилась и пришло время жить.

– Не сомневаюсь, – ответила я. – Я люблю его. И это все, чего я хочу.

Она вздохнула, потом обняла меня так крепко и так надолго, словно не хотела отпускать. Наконец отступила назад и оценивающе оглядела меня.

– Как думаешь, Нинетт? Атлас? Кружево? Мы должны начать прямо сейчас. – Она хлопнула в ладоши и широко улыбнулась, ее глаза загорелись. – Нам нужно сшить свадебное платье!

Кроме платья требовалось приданое, и Габриэль наняла швей, которые занимались только им.

Пришла моя очередь готовиться к замужеству.

ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ