Сестры Шанель

Оскар курсировал между Францией и Англией еще несколько месяцев, официально оставаясь на службе в Королевских ВВС. Скоро я должна была стать миссис Оскар Флеминг, женой будущего адвоката, сына одного из самых известных виндзорских семейств. Оскар рассказывал о чаепитиях, танцах, домашних вечеринках, вечеринках в загородных клубах и яхт-клубах, поездках в Детройт, теннисных турнирах, про игру под названием бридж. У его семьи были яхта и загородный дом. Как странно думать, что все, о чем я мечтала в молодости – место в обществе, – вдруг оказалось передо мной, а мне это было не нужно. Теперь мне был необходим только Оскар, компаньон, любовник, муж.

– Я научу тебя, – сказал Оскар, когда я призналась, что не умею играть в бридж.

– Помимо всего прочего я не умею дуть на карты, чтобы отогнать невезение.

– Невезение? – Он улыбнулся. – С меня довольно невезения! – Он поцеловал меня в щеку. – Теперь нас ждет только удача.

Шел 1919 год, и в Париже все были влюблены. Все словно помешались на любви. Романтика рябью расходилась по поверхности Сены, шелестела листьями каштанов. Лилась из бальных залов и кабаре звуками джаза – новой музыки и нового образа жизни.

Женщины снова были готовы одеваться роскошно, и новая коллекция Габриэль получилась изысканной: платья-туники из лучших материалов, украшенные очаровательными деталями, золотой или черной сеткой, тонкой вышивкой из бисера в виде виноградной лозы, бархатными накидками, отделанными страусиными перьями. Я представляла, как буду носить их в Виндзоре в загородных клубах, хотя до сих пор не очень понимала, что такое загородный клуб. Все, что действительно сейчас имело для меня значение, – это то, что я буду под руку с Оскаром, моим храбрым, красивым летчиком.

Моя сестра снова стала прежней Габриэль, обида и боль из-за женитьбы Кейпела сходили на нет. Она сняла виллу в Сен-Клу, за городом, где они могли быть вместе, не привлекая особого внимания.

– Он женат на ней, – говорила она о Диане Уиндхем, – но любит меня.

То была совсем не идеальная ситуация, но она слишком любила его. Она не могла прогнать его, даже из гордости, которой у нее было в избытке.

– Забавно, порой случается такое, с чем, как тебе чудилось, ты никогда не сможешь смириться, и тем не менее ты живешь с этим, – однажды задумчиво произнесла она.

Я планировала привезти в Виндзор по одной вещи из всех коллекций. Как мне нравилось произносить это слово – Виндзор. Словно я королева Англии! Я даже взяла с собой одну из молодых швей, Жанну, в качестве горничной и помощницы при открытии бутика. Каждый день я практиковалась в английском. Я немного его знала отчасти благодаря Бою и Андрэ, который все еще давал мне уроки, когда приезжал на каникулы. Windsor. Mrs. Oscar Fleming. How doyou do? So pleased to meetyou[80].

Все это было так волнительно, все произошло так быстро!

Но иногда, особенно когда Оскар отправлялся на службу в Англию, сомнения все же закрадывались. Не из-за Оскара, а из-за тех, кого я оставляю: Габриэль, Эдриенн, Андрэ. Париж. Все, что мне дорого и знакомо.

И конечно, где-то в глубине моего сердца все еще оставался Лучо.

Мы с Оскаром никогда не говорили о прошлой любви. Он никогда не спрашивал, почему у меня никого нет. В этом не было ничего необычного. Столько французов погибло за долгие годы войны…

Лучше не ворошить старые воспоминания. Я так решила. К чему говорить о том, что было, если можно думать о будущем. Однажды вечером в «Мажестик», танцуя с Оскаром, я наслаждалась его теплом, ритмичными движениями его тела, ощущением его руки, крепко сжимающей мою, когда он вел меня по танцполу. Это была рука летчика, сильная, натренированная в сложных маневрах, быстрым переключением рычагов. Я позволила себе расслабиться, мои глаза почти не замечали другие пары, скользящие рядом или сидящие за столиками, все вокруг утратило ясность очертаний. Но когда мы проплыли мимо входа, появилось лицо, которое я узнала, которое обрело форму.

Лучо?!

Это длилось долю секунды, но в тот момент я была уверена, что это он.

Я вырвалась и, оставив Оскара посреди бального зала, чувствуя, как колотится сердце и пульсируют виски, стала проталкиваться сквозь толпу к дверям. Я осмотрела все: фойе, ресторан, гостиную. Снаружи мои глаза метались между уличными фонарями, изучали темные места, пытаясь разглядеть фигуру в тени.

– Лучо, – позвала я, но ответа не последовало. Мой голос эхом разнесся по авеню Клебер.

Обессиленная, дрожащая, я села на ступеньки. В голове судорожно мелькали мысли – может быть, это не он, может быть, это мое воображение, может быть, это призрак!

Что я делаю?! Я же люблю Оскара!

Не знаю, как долго я там пробыла, как вдруг теплые руки обняли меня.

– Антуанетта! – встревоженно спросил Оскар. – Что случилось? Я что-то сделал не так?