Сестры в вечности

— Не надо, — остановил я его. — Лучше дайте мне его адрес, я нанесу ему визит, вечер еще не поздний. Если он прячет Лютера, при личном разговоре мне проще будет убедить его, что вы готовы обсудить сложившуюся ситуацию.

Генри обдумал мои слова и обратился к Эдит:

— Дорогая, принеси мой пиджак и шляпу. Я поеду с вами. Вы не сможете проехать к дому, потому что это частная дорога, а ключ от ворот есть только у брата и меня. К тому же мы семья.

Эдит сумела распознать решительность в его мягком голосе, поэтому молча повиновалась. В последний момент она повязала ему на шею шарф, приговаривая, что вечером в горах становится прохладно. Можно было подумать, что речь идет, как минимум, о поездке в Сьерра-Неваду.

— Где живет ваш брат? — спросил я, заводя мотор.

— На голливудских холмах.

Интересно. Голливудские холмы, частная дорога. Его брат — какая-то знаменитость? Во всяком случае, я о нем не слышал, но я почти и не читаю светскую хронику.

— Наверное, вы думаете, что моя жена перегибает палку с Томом? — спокойно спросил Генри, изучая мой профиль, пока я вел машину.

— У меня нет детей, не мне судить, — дипломатично ответил я. — Я лишь вижу, что она очень о нем заботится.

— Она правда изменилась в последнее время, я не мог не заметить. Но Том изменился первым. Понимаете, он действительно был замечательным ребенком. Таким добрым и любознательным, открытым миру. Мы с Эдит разрешали ему пробовать себя в любом деле, мечтали, что он поступит в колледж, уедет и будет идти по жизни с высоко поднятой головой. А потом его вдруг как подменили. Он стал мрачным, раздражительным, начал грубить нам. Особенно досталось Эдит. Иногда он даже орал на нее, называл ее такими словами, что мне хотелось его ударить. Но она была с ним очень терпелива, все, чего она хотела — чтобы он не пустил свою жизнь под откос. Хотя она имела полное право обижаться после всего, что она для него сделала…

Генри молчал около минуты, разминая длинные худые пальцы.

— Дело в том, что Эдит — не родная мать Тома.

Вот черт. Я должен был сразу догадаться. У парня на фотографии никакого внешнего сходства с миссис Химмельберг и на Генри он был поход весьма отдаленно.

— Эдит моя вторая жена, а Том сын от первого брака. Его мать Нина оставила нас, когда Тому едва исполнился год. Она просто сбежала в один прекрасный день. Собрала все свои вещи, опустошила наш текущий счет, забрала свою машину. А вскоре прислала мне письмо, что, мол, ошиблась, она не хочет быть просто женой и матерью, жить этой унылой жизнью, что уезжает со своей истинной любовью. Прямо так и написала.

Мне казалось, Генри уже очень давно хотелось выговориться, поэтому я просто молча вел машину.

— Самое забавное, что с Ниной меня познакомил мой брат Лютер. Я как раз только защитил докторскую6 по физике, меня пригласили в первый серьезный проект, у меня совсем не было времени на девушек. А Лютер все время цеплял каких-то старлеток, которые приезжали в Голливуд в надежде на удачу. Вокруг него постоянно вились две или три девицы, он водил их по клубам, развлекал, кормил обещаниями, а потом менял на новых. Ему нравились пустоголовые и наивные. Но Нина не была такой. Я ее впервые увидел в ночном клубе, куда Лютер меня затащил. Она тоже приехала в Лос-Анджелес, чтобы стать актрисой, семья с ней порвала, денег у нее не было. Но было в ней что-то искреннее и ранимое. И благородное. У нее был такой милый бостонский акцент. И она использовала свое настоящее имя — Нина Адамс. Не хотела придумывать какой-то вычурный псевдоним, как тогда делали все девушки. Мы проговорили весь вечер. Потом я пригласил ее на обед. Через месяц сделал предложение. Казалось, ее все устраивает. Даже наш маленький дом в Пасадене и то, что я каждый день езжу на работу. А потом родился Том и я был совершенно счастлив. И совсем не замечал, как Нина от меня отдаляется. Наша служанка мне рассказывала, что она стала уходить на целый день. Когда я спрашивал, она просто отмахивалась и говорила, что гуляла. Потом она стала забирать с собой Тома и уезжать с ним на машине. Иногда на два или три дня. Мне она говорила, что навещала старую подругу, которая переехала в Калифорнию. Я не хотел ничего подозревать. А потом она просто собрала вещи и бросила нас.

— Она потом еще связывалась с вами?

— Конечно. Через месяц после злополучного письма я получил от нее телеграмму из Рино, где она просила у меня деньги на развод. Ей нужно было оплатить услуги адвоката и шесть недель проживания в Неваде, чтобы закончить наш брак. Я мог бы, конечно, разыскать ее там и устроить скандал, но к этому моменту единственное, чего мне хотелось — навсегда вычеркнуть Нину из своей жизни. Поэтому я просто перевел ей деньги. Через два месяца она прислала мне копию свидетельства о разводе из какого-то отеля в Карсон-Сити.

— А вы не думали, что она могла вас просто обмануть? Вытянуть из вас деньги, а потом прислать сфабрикованное свидетельство.