Сеть

– А то, что художник, фиксируя свои личные чувственные знания в своем искусстве, одновременно является как бы «депутатом», представителем вкусов и духовных потребностей некоей социальной группы, которая духовно притягивается к данному художнику через симпатии к его творчеству…

– Ну, если уж проводить сравнения, то, поскольку мы начали разговор о разработках нашего Института, больше подошло бы сравнение художника с сервером. Точнее, его мозг – сервер, – заметил я.

– Почему с сервером? – обернулась ко мне Лиз.

– Потому что сервер – это компьютер, предоставляющий пользователям сети общие ресурсы – например, программы. А творчество того или иного художника – это и есть некое «программное обеспечение». Художник создаёт произведения искусства, вследствие этого вокруг него группируются поклонники, возникает среда психологической общности… – сказал Бац.

– …формируется сеть, иначе говоря, – вставил я.

– Ой! Теперь вы хотите мне сказать, что искусство – это компьютерная программа?… – воскликнула Лиз.

– Ну я бы не стал выражаться столь прямолинейно, но, если с таким уподоблением вам будет удобнее понять… Да, произведение искусства – это своего рода «компьютерная программа» для синхронизации мышления, создающая психический резонанс, служащая для настройки многих человеческих мозгов-компьютеров на одну волну.

Лиз поставила чашку на стол и встала. Затем подошла к понравившейся ей картине, остановилась возле неё и пару минут молча в неё вглядывалась.

– Подумать только – как много, оказывается, заключено в живописном полотне… – наконец произнесла она, оборачиваясь к нам. – Но ведь художники, держу пари, и сами не предполагают, что всё обстоит именно так, как вы объяснили?

– Сервер тоже не задумывается о том, что дарит массу возможностей другим компьютерам в сети, – сказал я.

– Видите ли, милочка, художники творили сотни лет назад и продолжают творить в наши дни. Но только сейчас развитие технологий позволило нам понять, какие, кроме эстетической, практические роли может исполнять искусство. Мы живём в чертовски интересное, революционное время! Картины, скульптуры, книги, симфонии, кинофильмы – все накопленные за историю человечества произведения искусства именно сейчас, именно в наше время начинают видеться кладовой ценных сведений о функционировании человеческой психики. Кладовой, как будто бы специально ждавшей появления и оформления нейрокомпьютерной науки! Потому что именно сейчас мы становимся в состоянии понять, какие неоценимые сведения об устройстве и работе человеческой психики содержатся в искусстве, и именно сейчас мы становимся способны извлечь эти сведения и воспользоваться ими! Кто знает, может быть, именно в этом заключается назначение искусства. Может, именно для этого – хотя, конечно, не задумываясь об этом – творили композиторы и писатели всех эпох?

– То есть, для того, чтобы когда-то, уже в наше время, их произведения могли быть использованы в работе Института Мозга? – Лиз коротко и саркастически засмеялась. – Позвольте не согласиться с вами, Аркадий!

– Не упрощайте. И я ведь не сказал, что только для этого! Но то, что именно такая роль искусства в полной мере раскрывается перед нами сейчас, в столкновении и смычке с нейрокомпьютерными технологиями – это несомненно.

– Аркадий, расскажите ей о mind-machine… – предложил я.

– Mind-machine? Машина для ума? Я думала, это игрушка, просто шарлатанство!

– Возможно, влияние на психику, производимое этой, как вы выразились, «игрушкой», несколько преувеличено. Но сам её замысел, принцип – на очень многое открывает глаза и многое подсказал нам в понимании связей между нейрокомпьютерными технологиями и искусством.

– Ну не зна-аю, что могло подсказать это… устройство!.. – недоверчиво протянула Лиз.

– Вы сами-то, милочка, пользовались им?

– Она всё в этой жизни попробовала, Аркадий, – чуть насмешливо сказал я, – она и «Интендиксом» пользовалась, успела.

– Да, всё это мельтешение красок и звуков довольно занятно… красиво, и бессмысленно, как в калейдоскопе… но когда я сняла шлем, я не ощутила, что стала соображать лучше, как мне было обещано, – взглянув на меня и отражая мою насмешливую интонацию, произнесла Лиз.

– Мельтешение красок и звуков – это аудиовизуальная стимуляция мозга…

– Мне говорили, и что?