Сеть

– Этот разлад стал моим наваждением. Почему кому-то дано, а мне – нет?! Я завидовал тем, кто профессионально умел писать картины, и смягчало мою зависть лишь то наблюдение, что многие из моих знакомых художников, классно владея кистью, не обладают и малой частью моего художественного воображения, не способны к созданию оригинальных образов и сюжетов. Недостаток мастерства, точнее, его отсутствие при жгучем желании художественного самовыражения, и уверенность в том, что я могу создавать, пусть пока хотя бы только в мыслях, на самом деле оригинальную, талантливую живопись – все это и подтолкнуло меня к вопросу о том, а возможно ли найти способ воплотить на холсте образы, посещающие меня, не умея рисовать, не владея кистью?

Казимир снова сделал паузу.

– Вопрос как будто бы абсурдный, но он не покидал меня. Разрешить этот вопрос мне помогла удивительная технология, которая называется НКИ – «нейрокомпьютерный интерфейс». Каким именно образом – я сейчас попробую объяснить… Среди вас ведь, наверное, немало тех, кто дружит с Психонетом? – Казимир окинул зал вопросительным взглядом. – Вы, вы… да-да, вижу! – указал Казимир на руки, поднятые в толпе. – Смотрите-ка, сколько людей интересуется техническими новшествами! И это при том, что у нас в Риге пока только один Психонет-салон…

– «Психонет упразднит Интернет»! – громко выкрикнул кто-то из зала заголовок газетной статьи, заголовок, загулявший по устам публики почти как какой-нибудь популярный афоризм.

Казимир кивнул, и продолжил:

– Ну так вот. Раз вы знакомы с Психонетом, то, вероятно, знаете, что Психонет как раз и появился, как следствие развития технологий НКИ. Если попытаться объяснить попросту, НКИ – это устройство, которое способно улавливать в клетках мозга изменения электромагнитных полей и преобразовывать их в буквенные и цифровые символы…

В зале слегка зашумели. – Здесь художественный клуб, а не кафедра технического вуза! К чему эти подробности, господин М.? – раздался чей-то голос.

Казимир поднял руку:

– Минуточку! Я сейчас закончу… Так вот, – несколько трансформировав НК-интерфейс, я пришёл к интересному результату. Я увидел, что, раз возможен «перевод» сигналов человеческого мозга, его мыслеобразов, в команды для компьютера, то возможен и обратный процесс – перевод команд для компьютера в человеческие мыслеобразы!

– Уж не хотите ли вы сказать, что нашли способ этого обратного перевода? – недоверчиво спросил мужчина у сцены. – Именно! – воскликнул Казимир. – Более того – я сумел передать перевод другому человеку!

– Не понимаю, зачем все это нужно? – шепнула женщина рядом с Юлией и хихикнула.

У Юлии горели уши, как от стыда.

– Результатом моих размышлений и исследований стала особая техническая схема, по которой и работает созданный мной аппарат, – произнес Казимир. – Сейчас я продемонстрирую всем присутствующим аппарат в действии. Мне нужен помощник; это должен быть художник. Найдутся ли в зале добровольцы?

На ринг вышел тот самый завсегдатай «Серебряного кубка», который зло критиковал картины Юлии.

За рингом открылась дверь; оттуда вышел человек, вынес и установил на ринге мольберт с чистым холстом и подставку с кистями и красками.

– Этот господин будет моими руками, а я – творческой фантазией, направляющей его. Вместе мы на ваших глазах воплотим на холсте картину, которую я давно «написал» в своем воображении, – сказал Казимир.

Человек, вынесший мольберт, осторожно взял с верхней панели аппарата тонкий и изогнутый, как наконечник у фонендоскопа, предмет и ввел его в левое ухо добровольного помощника, стоящего покорно, но со скептической миной. Казимир сел в кресло и второй такой же предмет ввел в свое правое ухо.

– Ну что ж, начнем! – произнес Казимир, прикоснулся к треугольной клавише внизу аппарата и закрыл глаза, расслабленно прислонившись к спинке кресла.

Доброволец криво улыбнулся и что-то хотел сказать, но не успел. Лицо его на секунду исказилось, он сделал резкий шаг вперед, словно его толкнули в спину. Аппарат тихо гудел. Доброволец медленно взял кисть, с недоумением глядя на Казимира.

– Как… как это?… Почему?… – пробормотал он, переводя взгляд с Казимира в зал. – Господа, я… Что за фокусы?!

Доброволец топтался на месте, глядя то себе под ноги, то, нервно улыбаясь, на зрителей. Чуть поморщившись, он взялся за ухо, в которое было вставлено странное устройство. Снова резко, будто подталкиваемый, шагнул он к мольберту, и начал класть мазки.

Поначалу его движения выглядели неестественными, как у марионетки. Шумно дыша, доброволец чрезвычайно быстро сделал набросок. Глаза его были полузакрыты, казалось, он вообще не глядит на холст. Лоб Казимира, сидящего в кресле, блестел от пота. Юлия облизнула губы. Донатас сжал ее локоть.